Самый добрый клоун: Юрий Никулин и другие… - [25]

В начале 1942 года Вяткины работали в Нижнем Тагиле в одной программе с легендарным иллюзионистом Эмилем Кио. Заметим, что кроме того, что он был знаменитым фокусником, он также был и большой административной «шишкой» – являлся членом художественного совета циркового Главка в Москве. И вот судьбе было угодно, чтобы Вяткин с ним встретился на одном манеже. Причем поначалу эта встреча не сулила клоуну ничего сверхъестественного. Так, едва Кио услышал фамилию нашего героя, он пожал плечами: «Вяткин? Я такого клоуна не знаю». После чего добавил: «А впрочем, дело ведь не в фамилии, а в работе».

В итоге работой коверного иллюзионист остался более чем доволен. После чего решил… Впрочем, послушаем рассказ самого Б. Вяткина:

«Через несколько дней после премьеры Кио вызвал меня в свою гардеробную. Я тотчас же явился, но вместо ожидаемой беседы о моих достоинствах и недостатках услышал приказ: «Борис, сбегайте быстренько на телеграф и отправьте срочную телеграмму!»

Я возмутился до глубины души и, с трудом сдерживая раздражение, заявил с чувством оскорбленного достоинства:

– Эмиль Теодорович! Я артист, а не курьер! Для этой цели у вас достаточно своих ассистентов. Я вас очень уважаю, но не желаю быть на побегушках.

Кио усмехнулся, протянул мне листок с текстом телеграммы и сказал своим хрипловатым голосом:

– Борис, я не привык дважды повторять распоряжения. По-моему, телеграмму должны отправить вы сами. По дороге на почту рекомендую прочесть.

Я взял листок, прочел написанное на нем и… помчался на телеграф. До сих пор я храню этот потершийся на сгибах листок, как дорогую реликвию. Вот его содержание: «Срочная. Томск. Главцирк. Менджерицкому. Рекомендую Вяткина использовать больших городах коверным также установить ему ставку 900 рублей Коверный блестящий. Кио». Кио был членом художественного совета Главка, пользовался большим авторитетом, и посланная телеграмма была равно-сильна приказу, который вскоре и последовал из Томска…»

В августе 1942 года Вяткины отправились в свою первую фронтовую поездку вместе с целой бригадой цирковых артистов, сформированных в Московском государственном цирке. В их программе также участвовали следующие исполнители: Зоя и Гера Энгель – танцевально-акробатический номер, Антонина и Григорий Поповы – пластический этюд, Николай Тамарин – музыкальный эксцентрик, Ф. Хвощевский и А. Будницкий – акробаты-каскадеры, Никс и Энгель – комическое антре, Илья Символоков – фокусник-манипулятор, В. Гурский – руководитель и ведущий.

И вновь вспоминает Б. Вяткин:

«Дороги развезло, сплошная грязь. Километр едем, километр толкаем машину. Холодище. Наконец, добрались до второго эшелона армии. Перед концертом никак не могу приклеить нос, так как гуммоза застыла, а разогреть не на чем. Пришлось жечь драгоценные спички. Все-таки загримировался. Выхожу на сцену, проверяю новый фронтовой репертуар. Ведущий спрашивает:

– Борис Петрович, вы откуда?

– С передовой!

– Что вы там делали?

– Был в разведке!

– Расскажите хоть один боевой эпизод.

– Пожалуйста! Командир послал меня, как самого храброго и самого умного.

– Что вы там сделали?

– Много сделал. Взял с собой «парабеллум», автомат, саблю, «катюшу», Андрюшу и «У-2» (если у танкистов, то «КВ»). Иду, смотрю, фашистский снайпер за кустом. Подкрадываюсь, достаю саблю и стреляю ему в руку – та-та, в другую руку, потом в третью – та-та, потом в ногу – та-та…

– Одну минуточку. Зачем же вы стреляли в руки, ноги, дали бы очередь прямо в голову.

– В голову? Так в голову ему кто-то до меня выстрелил.

– Вы не разведчик, а болтун!

– А вы кто? Кто вы такой?

– Я главный распорядитель! – с достоинством отвечает Гурский

– Какая шишечка! На ровном месте. А я тоже главный представитель – представитель смехснабсбыта – Борис Петрович Вяткин! Это моя партнерша Крошка, собака-волкодав, по совместительству – ищейка! Дрессированная! Крошка, садись! (садится), ложись! (ложится). Вот это дисциплинка!..»

А вот еще одна история о том, как новая реприза родилась буквально перед представлением, причем реприза из разряда «на века» – ее Вяткин потом использовал до конца войны. Вот его собственный рассказ об этом:

«Дело было во время концерта под Гжатском. Он проходил на открытом воздухе, пейзаж напоминает известную картину Саврасова «Грачи прилетели». Зрители расселись, мы все тоже готовы, но комиссар просит подождать с началом, так как задерживается командир полка. Через пятнадцать минут раздается команда: «Встать!» Все вскочили, приветствуя полковника.

У меня родилась идея. Беру Крошку под мышку, обхожу сарай и появляюсь с той же стороны, откуда пришел командир. Кричу дурным голосом:

– Встать!

Все встают, в том числе и полковник, и оборачиваются в мою сторону. Я командую:

– Садись! Это мы с Крошкой пришли!

Такого шквального хохота я не ожидал…»

Артисты колесили по различным фронтам до конца войны. Показывали свои представления под открытым небом, в окопах, землянках, в стенах штабов и Домов культуры. Солдаты всегда с нетерпением ждали приезда циркачей, поскольку их представления реально помогали им хотя бы на время отвлечься от фронтовых реалий – о ежедневных встречах со смертью. О том, как необходимы бойцам их выступления, Вяткин воочию убедился после одного из случаев.