Самый длинный выходной - [29]

Эйлин посмотрела на свое отражение в витрине магазина и увидела юную девушку с гладкими каштановыми волосами, спускающимися на плечи темно-зеленого пальто, длинноногую, обутую в модные туфли, похожую на любую другую девушку, спешащую на свидание.

У кинотеатра Фиона оживленно болтала с двумя юношами. Увидев Эйлин, она весело помахала ей и закричала:

— Привет, Эйлин! Познакомься с Дэвидом и Робертом.

— Привет, — пробормотала Эйлин, чувствуя внезапную робость.

Слава Богу, ее сопровождающий, Роберт, был совершенно не похож на Джоэля — высокий, худой, светловолосый с резкими чертами лица и небольшими светло-голубыми глазами. Немного похож на ласку, подумала Эйлин, а Дэвид — да, Дэвид с умными, широко расставленными над низким лбом глазами и непрерывно облизывающим губы языком, очень напоминал ящерицу. — Ерунда, — сказала она себе, — обычные милые ребята.

Роберт смотрел на нее с уважением и восхищением. Он улыбнулся, показывая ровные белые зубы.

— Очень мило, что ты пришла.

— Очень мило, что ты пригласил меня.

— Пойдемте внутрь, — сказала Фиона. — Здесь холодно стоять.

— Давайте попросим четыре билета подальше, — предложил Дэвид, беря Фиону под руку.

Эйлин забеспокоилась.

— Ой, только не среди этих обнимающихся парочек, — быстро сказала она. — Я слышала, что это замечательный фильм, и я хочу посмотреть его.

— Как скажешь, — дружелюбно согласился Роберт.

Как оказалось, четырех мест вместе не было, и Дэвид с Фионой сели сзади, а Роберт с Эйлин впереди.

— Ты читал книгу? — спросила Эйлин, чувствуя своим долгом начать разговор.

— Я прочел только половину. А ты?

— Да, она очень грустная.

— Ты любишь грустные книги?

— Мне нравится, когда местами грустно, но чтобы был счастливый конец.

— Хочешь сигарету?

— Нет, благодарю.

— Фиона сказала, что ты ушла из школы.

Эйлин резко посмотрела на него. Интересно, что еще Фиона сказала ему? Может быть, она сказала так: «Бедняжка родила ребенка и несколько лет не видела никаких развлечений».

— Да, — натянуто ответила Эйлин. — Я работаю в офисе. Неплохо, но не очень увлекательно.

— Но, надеюсь, не менее скучно, чем в школе. Благодарю Бога, это мой последний год.

— А потом куда пойдешь?

— В университет, если поступлю.

Затем начался фильм, и беседа стала ненужной. Огромные снежные просторы, расставания влюбленных, суровые революционеры, романтический поэт, изменница-жена и рыжая красавица-любовница. Эйлин блаженствовала и вытирала глаза тыльной стороной ладони. Вполне естественно, что Роберт взял ее руку и нежно пожал. Она посмотрела на него, и оба улыбнулись. И вновь мелькнули перед ее взглядом его ровные белые зубы.

Роберт поближе придвинулся к ней, и их ноги соприкоснулись.

Эйлин отодвинулась, а потом подумала: «А почему бы и нет?» Ей было приятно теплое дружеское прикосновение этого юноши.

— Я могу одолжить тебе носовой платок, — прошептал он.

А когда они потом пили кофе, он уже не так нравился Эйлин. Он, Дэвид и Фиона болтали друг с другом, вспоминали школьные анекдоты, в то время как Эйлин едва слушала их, все еще находясь под впечатлением фильма. Она вновь переживала болезненное расставание Лары с доктором Живаго, когда ее увозят от него, и он остается один в ледяном доме со своими стихами. Расставание было показано не как приятное переживание, а как горькая, уродливая, болезненная агония.

Внезапно Эйлин почувствовала себя очень несчастной. Она не хотела больше слушать их глупый разговор, их страстные взгляды вновь напомнили ей дикую ласку и ящерицу, готовых вонзиться в свою добычу.

Эйлин посмотрела на часы и с удивлением воскликнула:

— О, Боже, уже так поздно. Я должна бежать.

— Я провожу тебя домой, — сказал Роберт, быстро вставая.

— Не беспокойся.

— Пустяки.

Он заплатил за кофе и, взяв Эйлин руку, вышел с нею на ледяной холод.

— Бррр! Давай-ка поторопимся.

Единственное, чего она хотела теперь, это оказаться дома в постели, но следовало соблюсти приличия. Он пригласил ее в кино, и она должна вести с ним приятную беседу и поцеловать его на прощанье.

— Когда мы увидимся снова? — спросил Роберт после краткого обсуждения фильма.

— Не знаю.

— Можно, я тогда тебе позвоню?

— Если хочешь.

Они остановились у подъезда дома, где жила Эйлин и, придя в ужас от мысли, что сейчас ей придется поцеловать его, она протянула ему руку.

— Большое тебе спасибо.

Вместо ответа он обнял ее и стиснул в своих объятиях, жадно ища ее губя. Эйлин отвернулась.

— Не надо.

— Не очень дружелюбно.

— Да, ты прав.

— Что ж, хорошо. Я тебе не позвоню.

Он сердито ушел, а Эйлин вбежала в подъезд, содрогаясь от необъяснимого отвращения. Ей понравилось держать его за руку, прикасаться к его ноге. Почему она так возмутилась при мысли о том, что ей надо поцеловать его? Может быть, он узнал о ее ребенке и подумал, что она будет ему «легкой подстилкой» или чем-то в этом роде, как мужчины иногда называют девушек «с опытом».

А может быть, она действительно понравилась этому парню, и тогда она напрасно оттолкнула его. Может после своего опыта с Джоэлем, она вообще стала фригидной.

Веселые крики Джоэля и Гей, барахтавшихся в снегу, прогнали воспоминания.

Она открыла дверь и прищурилась от света яркого апрельского солнца.