Самый черный день - [3]

— Ребята! Постойте!

«Ребята» остановились и обернулись — прямо к ним карабкалась через кювет их настырная преследовательница. Одной рукой она торопливо засовывала в сумку коробку с сухим молоком, а на другой восседал улыбающийся Мишутка. Увиденное настолько не вязалось в головах «ребят» с логикой событий последних недель, что они замерли и недоуменно переглянулись.

— Ребята, это Миша. Миша, скажи дядям «привет»

— Пивет!

— И зачем это тебе? Инстинкт материнский проснулся?

— Нет, вы ведь еду искали? Вот мы с Мишуткой ее и добудем. А вы у нас вместо пап будете. Ну, в смысле, защиты и всё такое...

— И где вы ее добудете?

— А везде, где люди есть. Женщине с ребенком сложнее отказать. Да, Мишенька?

— Не, мать, хреновая затея. В городе уже пусто, а в деревне тебе хрен подадут. Ты сама-то откуда?

— Почти из Москвы.

— Вот именно, с деревенскими дел не имела, а туда же, «еду она добудет».

Рита ликовала. С ней уже всерьез обсуждают перспективы совместной деятельности — если это и не полная победа, то очень значительный шаг вперед. Опыт по работе с кадрами подсказал, что беседу просто обязательно надо продолжить.

— Ребят, а ребят, ну давайте хоть присядем и обсудим, а?

Живописная группа непонятного состава расположилась на бревне, на месте бывшей придорожной шашлычной. Мишутка спокойно спал на досках, бывших когда-то столом. Тот, что говорливый оказался Анатолием Николаевичем, а молчун представился дядей Костей. Впрочем, первый тоже не возражал быть дядей Толей. После краткой беседы выяснилось, что их цели вполне совпадали с Ритными.

— В городе ловить нечего — сообщил дядя Толя, — всё что хоть как-то было интересно и доступно, уже подмели, а меня больше всего зима волнует — греться в городе особо нечем. Вот мы и решили до дачных поселков сходить, авось домик есть бесхозный. Ну и жрачки по пути не помешало бы.

— Дачи — это вон те?

— Не, это деревня. Там мы были однажды. Грабить себе дороже — народ весь с берданками, а на жалость ты их не разведешь.

— Ну а вдруг?

— Знаешь, мне бабка рассказывала, как во время войны они беженцами были. У бабки был племянник маленький на руках. Они в деревню забрели и еле-еле уговорили одну бабу разместить их в сенях на недельку. А пока они там торчали, племянник от голоду и помер. Он очень слабый был, она уж как просила дать чего питательного — никто ничего не дал. Сама-то она шелуху картофельную варила, а ему этого было мало — вот и помер. Так что ты думаешь? Эти бляди, как узнали, что племянник помёр, так сразу поминки решили устроить, чтоб по-человечески. Ну и тут же яйца у них нашлись и сало, и самогон. Так что, я про деревенских в курсе. Как поминать, так все человеки, а как помочь — хрен по всей роже.

— Не знаю, — вдруг заговорил дядя Костя — я что-то не уверен, что поступил бы по-другому. Вот мне сейчас ребенка умирающего покажи — хрен чего отдам.

— Хорошо. До дач далеко?

— Километров пять еще.

— Тогда, давайте так: деревня — вот она, в двух шагах. Дойдем до деревни и я попробую кого-нибудь на жалость продавить. Получится — хорошо, не получится — дальше пойдем.

— А твой отпрыск потом пять вёрст осилит ножками? Кто его тащить будет?

— Во-первых он не мой. Во-вторых, если не выгорит — в деревне оставим где-нибудь.

— Ладно, пошли.

Победа была у Риты практически в кармане. Просто «обуть» кого-нибудь ради еды дядя Толя с дядей Костей явно опасались. Они не тянули на отморозков и скорей до сих пор питались тем, что плохо лежит. В городе, судя по всему, с этим стало туго, а тут молодая баба с ребенком может чего надыбит — поди плохо? «Если нам с Мишуткой подадут чего-нибудь — вот тогда порядок! Тогда зима в дачном домике под защитой двух каких-никаких, а мужиков практически гарантирована. А в хозяйстве баба всегда нужна, раз уж оседлая жизнь намечается. А там, глядишь, еще кто-нибудь подвернется, посолидней.» — Так рассуждала Рита, сворачивая на просёлочную дорогу, ведущую к деревне. Дядя Толя нёс на руках Мишу, а дядя Костя очень хмуро вглядывался в очертания приближающихся домов.

Деревня представляла из себя довольно унылое зрелище. Но война тут была ни при чём — во всяком случае нынешняя её точно не задела. Её задели скорее коллективизация, раскулачивание и приватизация. Но все-таки, тут жили люди, и им явно не грозило помереть от холода и голода. Зная, что этот общеизвестный факт привлечет посторонних, селяне как умели позаботились о своей безопасности, и, в качестве первого шага, установили с обеих сторон дороги по виселице. На каждой висела табличка «для мародёров», но никаких висельников не наблюдалось.

— Ни хрена мне не улыбается туда идти. Мы же явно выглядим как банда — два мужика и баба с ребенком. У него что, два папы что ли? Пристрелят и всё тут...

— А вам и не надо никуда идти. Вы тут посидите, а мы с Мишенькой сходим, да Мишенька?

— Ладно, но мы долго тут торчать не будем. Через час уйдем. Так что, если вас там повяжут, извини, про нас можешь забыть.

— Не повяжут. Еще и пожрать дадут.

— Ну-ну.

Бичи уселись на лежавшее у дороге колесо от трактора «Беларусь», а Рита слегка размазала сажу с бровей по лицу, взяла Мишеньку на руки и поплелась в деревню.