Самый богатый человек из всех, кто когда-либо жил - [9]

Когда Фуггер заканчивал свое образование в Италии, из дома пришли дурные вести. Умер один из его старших братьев, Маркус. Этот представитель семейства, скончавшийся в возрасте тридцати лет, избрал жизненную стезю, которой посчастливилось избежать Якобу. Он принял священнический обет, получил университетское образование и трудился в Ватикане, надзирая от имени папы за Германией. Чума пришла в Рим в 1478 году и унесла жизнь Маркуса, как раз когда он начал обретать влияние. Семья направила девятнадцатилетнего Якоба в Рим улаживать дела умершего брата. Предположительно поездка имела большое значение. Папа Сикст IV, при котором построили Сикстинскую капеллу, пребывал в расцвете сил. Якоб своими глазами увидел великолепие папского двора и богатство, доступное тем, кто служит Ватикану. Из Рима Якоб вернулся в Аугсбург и начал свою работу в фирме «Ульрих Фуггер и братья». Он много путешествовал, посещал ярмарки и проверял работу филиалов. Путешествия утомляли. Ученый-гуманист Эразм Роттердамский, тоже бывалый путешественник, жаловался на грязные постоялые дворы, грубых хозяев и дурную еду. Но персональные связи виделись едва ли не единственным способом добиться своего. В итоге амбициозным людям, наподобие Эразма и Якоба Фуггера, приходилось много времени проводить в дороге.

После возвращения из Рима Якоб отправился в Австрию, по стопам своего беспокойного деда Франца, дабы изучить перспективы бума горнодобычи. Эта поездка знаменовала важное изменение статуса Якоба. Он ехал в Австрию не как ученик или младший партнер, а как полноправный коммерсант с серьезными обязанностями и полномочиями принимать ответственные решения. Он сполна воспользовался предоставленным шансом. Именно в Австрии Фуггер впервые проявил свою великолепную деловую хватку. Его австрийские сделки показывают умение завлекать клиентов, готовность масштабно рисковать и необыкновенный талант к переговорам.

До этого момента семья Фуггеров занималась исключительно покупкой и продажей текстиля. Но горнодобыча представлялась многообещающим направлением бизнеса и сулила куда более высокие прибыли. Соблазн привел Фуггера в деревню Швац, двадцатью милями ниже по реке Инн от Инсбрука. Большую часть своей истории эта деревня оставалась бедной крестьянской общиной. Вследствие расположения в предгорьях местный климат не способствовал урожайности, да и период вегетации был коротким. Хуже того, река каждые несколько лет выходила из берегов, уничтожая урожай. Все изменилось в 1409 году, когда дочка крестьянина, пасшая корову за деревней, наткнулась на кусок блестящего металла; быстро выяснилось, что это серебро. Находка оказалась как нельзя кстати. Серебро встречалось редко, поэтому цена на него в пятнадцатом столетии достигла своего пика: серебро продавалось максимально близко к цене золота. Монетные дворы требовали серебра для чеканки монет. Богачи желали кушать с серебряной посуды – тарелок, кубков и так далее; для них это была форма сбережений, что-то вроде вложения в недвижимость.

Охотники за удачей наводнили деревню Швац и обеспечили ей кратковременный «золотой век». В лучшие дни население деревни достигало сорока тысяч человек, больше, чем в Аугсбурге; деревня даже стала вторым по численности жителей населенным пунктом в Австрии после Вены. Таверны и постоялые дворы возникали словно из ниоткуда. Горняки из Богемии прибывали в таких количествах, что им пришлось строить собственную церковь. Работы хватало всем. Швац оставался крупнейшим в мире месторождением серебра до открытия месторождений Нового Света в Потоси и Сакатекас столетие спустя. В пору расцвета Швац производил четыре из каждых пяти тонн европейского серебра.

Владел копями местный правитель, эрцгерцог Зигмунд. Он тоже принадлежал к семейству Габсбургов, приходился двоюродным братом императору Фридриху. Если Фуггер намеревался участвовать в разработке тирольского месторождения, ему следовало получить согласие Зигмунда, который повелевал «лоскутным одеялом» герцогств, графств и баронств, что занимали территорию нынешних Тироля, Шварцвальда, Эльзаса и части Баварии. Швац должен был бы безмерно обогатить Зигмунда. Но эрцгерцог обожал роскошь и тратил деньги без оглядки. Он забросил отцовские дворцы – мол, те слишком скучные и стылые – и возвел новые, столь же подвластные сквознякам, зато куда более помпезные. Еще он приказал построить с десяток охотничьих замков – с названиями наподобие Радости Зигмунда, Покоя Зигмунда и Уголка Зигмунда, – где отдыхал после утомительного дня погони за оленем. Набрав многочисленную челядь, поваров, лакеев и дворецких, он пытался подражать великолепию бургундского двора и устраивал пиршества, на которых карлики выпрыгивали из пирогов и боролись с великанами. Зигмунд, отдадим ему должное, оценил привлекательность бургундской культуры, но не сумел разобраться в ее нюансах. Бургундский посланник, отобедав с Зигмундом, ужасался увиденному за столом эрцгерцога в своей записке Карлу Смелому: «Примечательно, что, едва блюда появились на столе, все принялись хватать еду руками». Зигмунд был женат дважды, но все его дети были незаконнорожденными. Он выплачивал всем пятидесяти (!) содержание, чтобы их матери не вздумали надоедать ему притязаниями.