Самые знаменитые реформаторы России - [30]

Казалось бы, доброе дело было начато Иваном Грозным, Русское государство становилось на путь развития демократических принципов хозяйствования и управления. Но, очевидно, абсолютное самодержавие и демократия не могли сосуществовать в одной системе власти. После смутного времени роль земских структур снизилась, власть сосредоточилась в руках воевод. Бюрократия победила нарождавшиеся зачатки демократии. Но, тем не менее, земства, как и губные органы, помогли Ивану Грозному в борьбе с ненавистным ему боярством, с пагубными рецидивами удельной самостийности.

Забота о служилом сословии, о его численном увеличении и экономическом укреплении диктовалась потребностями государства, постоянно воевавшего с внешними врагами, и потому была приоритетной для московского великого князя — царя. Особое значение эта проблема приобрела при Иване Грозном. Чтобы всегда иметь под рукой надежную, преданную военную силу, Иван повелел набрать в различных местах тысячу лучших детей боярских и расселить их вокруг Москвы, наделив землей. В зависимости от разрядов переселяемых, им выделялось земли по 200, 150 и 100 четвертей. В тысячной книге, содержащей списки переселенцев, говорилось: «А который по грехом из той тысячи вымрет, а сын его не пригодится к той службе и в то место прибрати нового. А за которыми бояры и за детьми боярскими вотчины в Московском уезде или в ином городе близ Москвы верст за пятьдесят или за шестьдесят и тем поместья недать». Очевидно, имелось в виду, что уже живущие близ Москвы служилые люди должны довольствоваться тем, что у них было. В целях обеспечения мобилизации нужного числа воинов в 1550 г. была установлена норма — с каждых 100 четвертей «доброй» земли — один «человек на коне в доспехе». Все дворяне, не только московские, сводились в сотни под командованием голов.

Новые подмосковные землевладельцы получали земли, уже имевшие хозяев, которых, в свою очередь, переселяли в провинции. Таким образом, Иван добивался того, что наследники бывших удельных князей отрывались от своих корней, лишались опоры (социальной базы) для противостояния центральной власти.

Служилым людям предоставляли земли и на периферии. В этом ничего нового не было — по существу, продолжались процессы, начатые при Иване III и Василии III. Но все дело в количестве. Накопившись, эти явления вызывали качественные изменения в положении земледельческого населения. Все увеличивающаяся потребность в служилых людях привела к тому, что в их число принимали без особого разбора кого угодно — от детей боярских до холопов, от элементов сомнительного происхождения, называвшихся казаками, до инородцев, в частности литовцев, татар, как принявших православие, так и оставшихся мусульманами. Лишь бы они могли быть воинами. И всем требовалась земля, поместье, причем с крестьянами-хлебопашцами, которые бы содержали их и платили подати государству, поскольку денежное содержание служилым людям выдавалось во время войны, да и то нерегулярно.

О потребности в земле можно судить по тому, что, по свидетельству Флетчера, только вооруженных всадников насчитывалось в царской армии более 80 тысяч. Хотя в некоторых источниках называется и цифра 400 тысяч. Кроме того, было 12 тысяч стрельцов, а также иностранные наемники. Правда, последние находились на полном денежном довольствии, а остальным требовалась земля.

В результате земли центральной и южной частей Московского государства оказались в распоряжении служилых людей (помещиков) или монастырей. Ну и конечно, крупных феодалов. И лишь небольшая их доля оставалась во владении царского двора.

Тягловый люд становился, таким образом, зависимыми уже не от самоуправляющейся общины, а от землевладельца. Тот был ответственен перед государем за исправную уплату крестьянами податей. Государство и помещики были заинтересованы в том, чтобы крестьяне закреплялись на землях, имели как можно меньше возможностей для перемещения.

Распространение опричнины, о которой речь пойдет впереди, более чем на половину территории государства, вывоз потомков князей и бояр с их уделов и наследственных имений, массовая передача земель служилым людям вели к частой смене владельцев и, следовательно, управляющих над крестьянами. Ключевский оценивал ситуацию таким образом: «Населенные имения переходили из рук в руки чуть не с быстротою ценных бумаг на нынешней бирже».

Жизнь крестьян, и без того трудная, становилась непредсказуемой. Среди них возрастало брожение, желание найти лучшее место. У Платонова мы читаем: «Крестьяне, таким образом, переживали разом две беды: с одной стороны, государевы земли, которыми они владели, быстро и всею массою переходили в служилые руки ради нужд государственной обороны, с другой стороны, этот переход земель, благодаря опричнине, стал насильственно-беспорядочным. На мало понятные для крестьянства ограничения его прав и притеснения оно отвечало усиленным выходом с земель, взятых из непосредственного крестьянского распоряжения. В то самое время, когда крестьянский труд стали полагать в основание имущественного обеспечения вновь образованного служилого класса, крестьянство попыталось возвратить своему труду свободу — через переселение».