Самые первые - [2]

Об этом красноречиво говорит и та бесчисленная почта, которая ежедневно приходит в наш Звездный городок. Десятки тысяч юношей и девушек пишут, что они в любой момент готовы приобщиться к нашему нелегкому делу, изъявляют страстное желание полететь в космос. Их искренние письма, полные еще не перебродившей романтики, и память, память о дорогих друзьях и заставили меня взяться за перо.

Я хочу рассказать о том, как создавался отряд космонавтов, и пусть вкратце, порою мельком, о том, кто же они — эти самые первые, — о их судьбе, радостях и печалях и о пути, который они прошли, готовясь к первым космическим стартам.

И если я порою буду излишне эмоционален или пристрастен, тому есть свое оправдание. Этот трудный путь я прошел и пережил вместе с ними, моими друзьями и соратниками, с космонавтами гагаринского набора.

* * *

Когда это было? С чего началось?

Я вспоминаю один из осенних дней теперь уже далекого 1959 года. Крайний Север. Синее, удивительно чистое небо. Ослепительное солнце. Безмолвные заснеженные сопки, как часовые в тулупах, застыли по краям заполярного аэродрома. Мороз градусов под двадцать. Метет небольшая поземка. Все, как вчера, как год, как десять и, может быть, как сотни лет назад.

По тропинке, проложенной среди колючих сугробов, от аэродромного домика к штабу части, ступая след в след, идем мы — небольшая группа молодых летчиков. Идем молча, углубившись в свои мысли и теряясь в догадках. Мы не знаем, зачем нас вызвал к себе командир.

В самом деле, зачем мы ему понадобились? Для вручения какой-либо награды? Брошенное кем-то шутливое предположение никто не поддержал. Оснований для этого ни у кого из нас не было. Летали мы, в общем-то, как и все, постепенно втягивались в суровые условия Севера. Особых заслуг не имели. Да и многие из нас только недавно перебрались сюда с Балтики (по этой причине и окрестили нас «балтийцами»). Случая отличиться как-то еще не представилось. Скорее не за наградой идем, а за нахлобучкой…

Сегодня понедельник. Припоминаем до деталей, до мелочей, как мы провели воскресенье, что делали, где и с кем были.

Утром лыжный кросс на десять километров. Хоть мы, «балтийцы», и не лыжные люди, а показали неплохое время. Потом… традиционный хоккей с мячом до изнеможения. Вечером ходили в Дом офицеров на танцы. Что же еще? Ах да! Кое-кто был приглашен на день рождения. Но к полуночи все вернулись в гостиницу. Так что и здесь вроде бы все в порядке.

У штаба встречаем нескольких летчиков из «братской части». Подхожу к одному из них, с лица которого даже в такой напряженный для нас момент не сходит добродушная улыбка. Это Юрий Гагарин.

— Жора, вас что, из проруби, что ли, вынули? — окидывает он взглядом наши унылые физиономии.

Оказалось, Юрий тоже вызван к командиру.

Подходим к двери кабинета. Небольшая заминка: «Кому шагать первому?» Поняв, что «храбреца» не будет, Юрий предлагает идти гуртом, и мы, следуя его совету, все входим в кабинет и бодро докладываем:

— Товарищ полковник! По вашему приказанию прибыли! — И называем свои фамилии.

Командир обводит нас взглядом:

— Да вы, собственно, мне и не нужны! Зайдите в соседнюю комнату, там с вами побеседуют приехавшие товарищи.

Ну, это уже совсем другое дело! Стрелка барометра нашего настроения резко поползла на «ясно». Все заулыбались, посыпались шутки, в коридоре сразу стало шумно. Такое уже бывало. Залетали к нам иногда корреспонденты военных газет, чтобы, порасспросив час, а то и два о житье-бытье, напечатать потом пять строк о том, что «молодые летчики Н-ской части успешно осваивают программу летной подготовки».

И снова всей группой вваливаемся в соседнюю комнату. Однако нас вежливо попросили выйти и входить по одному. Но такой прием уже не смог испортить нам настроения.

Дожидаюсь своей очереди. Вхожу. Предо мной за столом сидят два пожилых человека, оба подполковники-медики в морской форме. Это несколько озадачило. Зачем я понадобился врачам?

Мне предложили сесть. Стали задавать вопросы. Разговор пошел на обычные, если можно так сказать, избитые темы: как идет служба, как летаю, привык ли к Заполярью, чем занимаюсь в свободное время, что читаю и так далее. Поинтересовались, как справляюсь с партийными обязанностями (я в то время был секретарем парторганизации эскадрильи).

— Возможно, мы встретимся еще раз, и наша беседа будет более основательной, — сказали мне на прощание.

Выйдя из кабинета, я встретил вопросительные взгляды товарищей, но ответить что-либо толковое не смог и только развел руками.

Весть о том, что врачи интересуются в основном молодыми летчиками, быстро распространилась по городку, и неопределенность, которой заканчивалась каждая беседа, естественно, начала порождать различные кривотолки. Городок небольшой, ничего не спрячешь и не утаишь, каждый как на ладони.

Дня через два начался очередной тур бесед. Пригласили уже не всех, а только некоторых из первоначальной группы. Да и сами беседы носили более определенный характер. Меня подробно расспросили о летной подготовке, начиная с училища. Ответы слушали с большим вниманием, хотя, как я полагал, подполковникам все это было известно — ведь на столе перед ними лежала моя летная книжка. Я настороженно ожидал, когда наконец мне зададут тот вопрос, ради которого сюда приехали эти люди. И вот меня спросили, как бы я отнесся к предложению летать на более современных типах самолетов? Так вот в чем дело! В то время авиационные части стали переходить на новые, сверхзвуковые истребители и многие из нас завидовали счастливчикам, летавшим на них. С детских лет моим кумиром был Валерий Чкалов, и его девиз — летать быстрее, выше, дальше всех — стал для меня смыслом и целью жизни.