Самвел - [32]
XIII. Обстоятельства усложняются
После обеда гости снова перешли в залу. Для них здесь был приготовлен шербет и другие прохладительные напитки.
Слуги беспрестанно входили и выходили; у дверей же неподвижно стояли вооруженные телохранители Саака и Месропа.
Княгиня Мамиконян теперь совсем развеселилась и ласково занимала гостей. Она даже разговаривала и шутила с Месропом, на которого прежде не обращала особого внимания. Она считала его невидным дворянином, кто с крыши своего невзрачного замка может обозреть границы всех своих владений.
Старик Арбак тотчас же после обеда незаметно исчез.
Самвел был по-прежнему мрачен. Не будь гостей, он следом за своим дядькой охотно бы удалился к себе, чтобы дать покой возбужденному, сердцу. Он сидел в отдалении, прислонясь к спинке дивана, и, казалось, дремал. Но его отяжелевшая голова была в ужасном смятении. Помимо его воли, гости подняли заздравные кубки с вином и пожелали ему счастливого пути. Он должен был выехать навстречу отцу; он должен был приветствовать изменника родины… Но с каким сердцем ехать? Как встретить? Эти горькие, полные отчаяния мысли не давали ему покоя.
Княгиня, продолжая нескончаемую беседу с гостями, спросила Саака, в каком состоянии он нашел свои родовые владения.
— Не совсем утешительном, тетушка, — ответил тот, несколько смущенный неожиданным вопросом. — Тебе ведь известно, что наши негодяи управители изо всего извлекают выгоду. После несчастья с моим отцом некоторые из них сочли себя, кажется, владельцами вверенных им земель. Они даже отказались своевременно доставить доходы. Много сил пришлось затратить, чтобы покончить с безобразиями и привести дела в порядок.
Княгине не удалось поймать Партева на слове. Тогда она заговорила о другом:
— Но все же, слава богу, тебе удалось немного привести свои дела в порядок? Теперь ты должен отдохнуть в доме твоих дядьев, милый Саак, и доставить им радость.
— Хотел бы очень, тетушка, но, к сожалению, больше одного дня остаться не могу. Очень спешу…
— Почему? Погости хотя бы до приезда отца Самвела. Ты ведь знаешь, как он обрадуется, застав тебя здесь.
— Дома меня ждут с большим нетерпением. Маленькая Саакануйш больна, мать безутешна, я не могу медлить, дорогая тетя!
Лицо княгини выразило огорчение, хотя она не верила ни в болезнь маленькой Саакануйш, ни в безутешную печаль ее матери, как не верила и тому, что Саак прибыл в Тарон для приведения, в порядок своих владений. Она обернулась к Месропу, который стоял у одной из ниш и рассматривал изящную резьбу на серебряном сосуде.
— Ну, чем же кончился ваш спор с жителями Одза, Месроп?
— Я совсем не думаю об этом, княгиня, — ответил равнодушно Месроп. — Заботу эту я предоставил своему отцу, — со змеями иметь дело опасно.[41]
— Ну, и жители Хацика тоже хороши! — заметила княгиня улыбаясь.
— Потому-то их и прозвали «скорпионовым отродьем», — ответил смеясь Месроп.
Месроп был владельцем местечка Хацик, где он родился. С жителями города Одз он вел давнишнюю тяжбу о спорных земельных межах. Одзунцы считались людьми змеиного нрава. Хацикцев же прозвали «скорпионовым отродьем», то есть язвительными, ядовитыми, зловредными. Княгине хотелось своим намеком уязвить молодого «скорпионца» за его ядовитый язык. Одзунцы пользовались ее особым покровительством и находились под ее непосредственным попечением.
После этой незначительной шутки, не показавшейся княгине особенно приятной, разговор снова перешел на предстоявший отъезд Самвела. Поводом послужило замеченное княгиней мрачное настроение сына. Она встала с дивана, подошла к сыну и, перебирая его густые кудри, спросила:
— Что с тобой, мой милый? Ты что-то после обеда загрустил…
— Ничего… — ответил Самвел, поднимая голову, — это часто бывает со мной… Особенно после шумного веселья… За столом я выпил лишнее…
Княгине бросилось в глаза бледное лицо сына. Она встревожилась.
— На тебе лица нет, Самвел, — сказала она с дрожью в голосе. — Ты, должно быть, болен. Глаза твои блестят, точно в лихорадочном жару… На тебя страшно глядеть…
— Я же говорю, что со мной так бывает, — повторил сын, вставая с места.
Задумчиво пройдясь несколько раз по залу, он остановился возле Месропа. Тот продолжал рассматривать древнюю посуду. Княгиня вернулась на прежнее место…
— У молодых людей часто бывают такие минуты, — заметил Саак. — Может быть, он вспомнил о чем-нибудь? Быть может, о невесте…
Княгиня сердито воскликнула:
— Прошу тебя, Саак, не напоминай об этом. Я ненавижу всех князей Рштуни и всю область Рштуник…
Саак не ожидал такого ответа. Слова матери не только острием вонзились в сердце Самвела, но обидели даже Саака, который пожалел, что по недомыслию завел об этом речь.
— Почему? Рштуник — прекрасная страна. И отчего ты ненавидишь Рштуниев, этих доблестных князей, княгиня? — холодно спросил он.
— Не знаю почему, — ответила княгиня с прежним возмущением. — Но я знаю, что дочь этих грубых, диких, кровожадных горцев не может быть женой моего сына… Я — Арцруни и выбрала из нашего рода достойную невесту для Самвела… Он это знает. Мы уже сто раз говорили об этом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.