Самурай - [19]

. Это как раз такой случай! Ясно же, что эта рота (все-таки у них был батальон на корабле!) обречена. Без связи, без тяжелого вооружения, в болоте, битком набитом ядовитыми растениями, хищными ящерами и вражескими рейнджерами, которым это болото известно как своя ладонь. Атаковать периметр они тоже не могут: у майора Торре есть кое-какая артиллерия, есть укрепления, и людей не меньше. Я, во всяком случае, не смог придумать за них ни одного разумного плана, а этот капитан тем более не придумает: человек, который решает свои проблемы таким образом, просто не может быть умнее меня.

Сколько я так лежу? Не меньше двух часов. За это время лейтенант ни разу не пошевелился: тоже думает. Ну соображай же быстрее! Я обернулся. Лейтенант хранил на лице бесстрастное выражение. Значит, очень мучается, иначе зачем?..

Глава 10

Утром майор Торре пришел опять, на этот раз лейтенант его не интересовал, он порывисто, но осторожно прижал меня к груди.

— Знаешь, что они там монтировали? «Лунный пейзаж»! — прошептал он.

О, Мадонна! Запрещенная всеми конвенциями реактивная ракетная установка, бьет по площадям, поэтому против армии практически не используется, только против городов и поселков. Вполне могла бы пробить свод убежища, в котором мы сейчас находимся. Понятно, только такому офицеру и можно было поручить эту установку. Но это значит, что пароля сдачи просто нет. Для этой роты. Если им не удалось уничтожить нас, значит, во имя сохранения тайны, должны быть уничтожены они.

— Вы думаете, что пароля нет? — тихо спросил я у Торре.

Майор кивнул:

— Его нет. Парень зря мучается: пароль, который знает он, не подходит.

Торре обернулся к лейтенанту:

— Лейтенант Веррес, я снимаю свой вопрос.

Тот только кивнул.

— У меня к тебе вот какая просьба, Энрик, — начал Торре неуверенно, — не мог бы ты написать генералу такое письмо, чтобы он понял про «Лунный пейзаж», а если письмо прочитает кто-нибудь другой, то нет.

Я кивнул:

— Постараюсь.

— Нет уж, сделай. От этого знаешь что зависит?

— Ага, догадываюсь.

— Сейчас тебе ноутбук принесут. Действуй.

Совсем не такая простая задача, как кажется на первый взгляд… Ну ладно… Допустим, какой-нибудь психованный хакер вроде меня залезает в почтовый ящик профа и обнаруживает там письмо от блудного сыночка, из-за войны застрявшего на Джильо. Сыночку тринадцать лет, поэтому никакой лирики: жив, здоров, пишу, раз уж обещал. Ни Луна, ни пейзаж не должны даже упоминаться. Никаких загадочных фраз, вообще ничего такого, что могло бы вызвать хоть какие-нибудь подозрения, иначе весь остров сожгут любой ценой: если уж они своих ножами режут…

Луна, Луна… Цинтия! Когда я изучаю историю, меня сильнее всего занимают война и история науки. Профа, наверное, тоже. К тому же если он не помнит этого имени, куда он полезет выяснять? Вот-вот, именно. «Мать любви подражает фигурам Цинтии» — зашифрованное сообщение Галилея об открытии им фаз Венеры[7]. Проф догадается. Через полчаса я состряпал такой текст: «Профессор, я отнюдь не умираю от тоски в этом месте, и мне очень нравятся здешние виды. Я буду рад вернуться домой только после того, как Ваша подружка, а моя тетя Цинтия залечит пятно, выступившее у нее на щеке. А то у нее вечно плохое настроение, а расплачиваться за него приходится мне. Не слишком почтительный, Энрик». Ехидное письмо мальчишки, до которого сейчас не добраться и который догадывается, что когда он вернется домой живой и здоровый, отец будет слишком счастлив, чтобы всыпать ему за дерзость. Если у профа и есть сейчас любовница и если даже ее (невероятное совпадение) зовут Цинтия, то мне об этом ничего не известно, и проф это знает. И, уж конечно, я не мог раскрашивать эту несуществующую даму несмываемой краской. Но быстрой проверке все это не поддается. Я несколько раз перечитал письмо: да, больше всего это похоже на намек на чисто детскую шалость и обиду на слишком резкую реакцию на нее. Рыдать и напрашиваться «пожалейте меня» позволено только девчонкам. Годится.

Торре пришел еще через полчаса, пороть горячку и требовать его к себе я не стал: чем меньше народу догадывается о том, что произошло что-то из ряда вон выходящее, тем лучше. Майор посмотрел на меня вопросительно, я слегка кивнул.

Торре забрал у меня ноутбук:

— Ну что, маршал авиации, пошли разберемся с ремонтом ВВС? Я тебя отнесу.

— Может, лучше в кресле-каталке? — ухмыльнулся я (караул! Я не думал, что он воспримет это всерьез!).

— Хочешь дышать двумя легкими — не прыгай! Так я, во всяком случае, понял Маму Маракана.

— А почему она Мама Маракана?

— Это очень смешно. Расскажу, когда поправишься.

Торре привез меня в свой кабинет.

— Ну?!

— Лучше будет, если это прочитаете не вы, а кто-нибудь, кто не знает про ваше поручение.

— Логично.

Он связался с кем-то по интеркому:

— Фредо, зайди ко мне.

Через минуту в кабинет зашел один из офицеров Торре. Я его видел, но мы не знакомились: некогда.

— Фредо, прочитай и скажи, что ты об этом думаешь.

Мое письмо было прочитано по крайней мере четырежды. Фредо нахмурился:

— С ума сошел на старости лет? Мне что, делать нечего?

— Отлично, — обрадовался майор, — я тоже ничего не понял. При чем тут твои проблемы с твоей потенциальной мачехой? Я так понимаю?