Сампагита, крест и доллар - [79]

Подобное положение складывается и на следующих ступенях иерархической лестницы: у вышестоящего всегда есть реальные возможности диктовать волю нижестоящим. И только если пулитико метит на более высокий пост, он может обрушиться с критикой на «начальство», предварительно заручившись поддержкой лидеров.

Наконец, четвертый вид деятельности — это выполнение тех функций, которые предусмотрены законом, для конгрессмена — прежде всего участие в работе законодательного органа, обсуждение и принятие законопроектов и т. п., т. е. то, что по замыслу должно быть самым главным, но что для него и для его избирателей является как раз второстепенным. Это подтверждается данными социологических обследований. При одном из них интервьюеры старались выяснить, каким, с точки зрения избирателя, должен быть человек, занимающий выборный пост (в данном случае речь шла о губернаторах и конгрессменах). 52 % опрошенных заявили, что пулитико этого ранга надлежит оказывать услуги своим избирателям и провинции в целом, 32 % — что главное это уметь ладить с подчиненными, не отгораживаться от них, защищать их, посещать деревни, т. е. соблюдать нормы пакикисама, и лишь 7 % опрошенных полагали, что губернатору и конгрессмену следует быть честным, справедливым и неукоснительно выполнять предвыборные обещания. Остальные определенного мнения не имели. Почти наверняка можно сказать, что указанные 7 % принадлежат к образованной части населения, взгляды которой сформировались под американским влиянием. Простой тао обычно не оперирует такими понятиями, как «честность» и «справедливость». Из этого не вытекает, что он безразличен к названным качествам, просто они для него как бы включаются в понятия «внутренний долг» и пакикисама и неразрывно связаны с ними. Честен и справедлив тот, кто уважает традиционные принципы и не задевает чувства других.

Из того факта, что в стране пулитико (выборное должностное лицо), а не администратор (назначенное) является важнейшим, часто делают вывод о торжестве принципа выборности, принесенного из США. Американцы всегда с гордостью говорят об этом, подчеркивая победу своей формы демократии. «Торжество» это, однако, объясняется только тем, что филиппинцы в совершенно чуждую им форму вложили привычное содержание. Под оболочкой буржуазной демократии живут прежние феодальные и родовые отношения, и сама оболочка не отвергается лишь потому, что позволяет этим отношениям существовать.

Особенно явно они влияют на формирование и работу низших органов власти, где сам принцип самоуправления сводится на нет иерархической структурой общества. У тао нет навыков самостоятельного решения даже мелких вопросов, и по поводу рытья колодца посылаются ходоки не в муниципалитет даже, а прямо к губернатору провинции. На местах господствует мнение, что все в руках центра. Такое неверие в собственные силы, с одной стороны, приводит к оттоку наиболее способной молодежи в столицу, а с другой — усиливает бездействие, состояние зависимости, апатии.

Вплоть до 1955 г. в деревне не было своих выборных руководителей и они назначались сверху. Теперь выбираются капитан де барио, вице-капитан (его заместитель) и три члена совета. Но в ряде деревень (до 8 %) все еще нет никаких капитанов, а в некоторых (до 1 %) они по-прежнему назначаются. Причем по закону правом выбирать должностных лиц на уровне барио пользуются только главы семей. Создается парадоксальное положение: многие филиппинцы, живущие в сельской местности, имеют право выбирать президента, сенаторов и в то же время лишены права выбирать своих непосредственных руководителей (в филиппинских установлениях немало таких несуразностей).

Само голосование вопреки закону далеко не всегда бывает тайным. Чуть ли не в половине деревень голосуют поднятием рук, криком (как на вече: за кого громче кричат, тот и проходит) или проводят опрос. Нередко люди уклоняются от голосования: боятся ошибиться и тем обострить отношения с «сильным человеком». Совет барио в 80 % деревень собирается нерегулярно, от случая к случаю; в 20 % деревень заседания вообще не созываются. Все вопросы обсуждаются в процессе неофициального общения местных пулитико. Таким образом, несмотря на закон 1955 г., действует прежний порядок принятия решении на низшем уровне.

Если учитывать условия жизни в деревне, этому едва ли стоит удивляться. Введение выборного начала само по себе не в состоянии устранить все сложности и развязать инициативу масс. Поскольку власть помещиков не поколеблена, они без особого труда прибирают к рукам руководство барио, добиваясь избрания нужных людей или вовсе обходясь без выборов. Филиппинский крестьянин, которого обвиняют в безразличии, апатии и равнодушии к демократии, отлично знает, у кого реальная власть, и, будучи человеком практическим, неосмотрительно не поступает. Давать может только помещик, и, следовательно, только с ним и стоит иметь дело, а не то прозвучит грозный окрик «скатывай свою циновку». Определяет все не пресловутая апатия, а характер классовых отношений в деревне. Красивые слова о «доведении демократизации до конца» (так рекламировался закон 1955 г.) остались лишь словами. У землевладельцев слишком много средств экономического и внеэкономического принуждения, чтобы можно было говорить о действительных сдвигах в филиппинском барио.