Самозванка - [8]

Настенька читала съ наслажденіемъ, захлебываясь отъ восторга въ тѣхъ мѣстахъ романа, гдѣ юная графиня плѣняетъ красавцевъ виконтовъ, маркизовъ и графовъ красотою и туалетами.

Вѣра слушала невнимательно, шалила, бросая въ чтицу шариками изъ бумаги, и наконецъ, вскочила и вырвала у Настеньки книгу. Чуткій, неизвращенный умъ дѣвушки подсказывалъ ей, что это все „неправда“, что все это выдуманное и фальшивое.

– Будетъ читать, Настенька, бросьте! – сказала она, отнимая книгу.

– Развѣ вамъ не нравится, Вася? – спросила Настенька.

– Нѣтъ… Это все не такое, какъ бываетъ, это все выдумано. Поговоримъ лучше о чемъ нибудь…

Настенькѣ живой „красавчикъ Вася“ былъ пріятнѣе книжныхъ графовъ, и она не жалѣла о романѣ. Она перешла съ Васею на диванъ и съ кокетливою улыбкою глядѣла на юношу.

– Вотъ, Васенька, вамъ бы быть графомъ, – сказала она.

– Мнѣ?! – засмѣялась Вѣра. – Хорошъ бы былъ графъ!…

– Конечно же хорошъ!… Я воображаю, какъ бы къ вамъ пошелъ изящный модный костюмъ, фракъ, напримѣръ или, напримѣръ, мундиръ… Я даже удивляюсь, почему вы не носите модныхъ костюмовъ… Положимъ, къ вамъ и этотъ очень идетъ, вы точно картинка, но все же модный туалетъ лучше…

Вѣра окинула себя взглядомъ.

– А мнѣ такъ больше нравится… – сказала она и вдругъ засмѣялась.

– Что вы смѣетесь? – спросила Настенька.

Вѣра ничего не отвѣтила ей и продолжала громко смѣяться.

Самолюбивую и очень мнительную Настеньку очень обидѣлъ смѣхъ Вѣры. „Модная дѣвица“ приняла этотъ смѣхъ на свой счетъ и надула губки.

– Я удивляюсь на вашъ смѣхъ! – обиженнымъ тономъ проговорила она: – вы, вѣроятно, надо мною смѣетесь.

– Ахъ, нѣтъ! – поспѣшно проговорила Вѣра. – Какъ вамъ не грѣхъ думать это, Настенька?… Вы, я думаю, сами хорошо знаете, что въ васъ нѣтъ ничего смѣшного…

– Такъ надъ чѣмъ же вы смѣялись?… Навѣрное надъ тѣмъ, что я предложила вамъ одѣваться по модѣ? Тутъ нѣтъ ничего смѣшного…

– Да нѣтъ же, нѣтъ, вовсе не надъ этимъ!… Я смѣюсь надъ тѣмъ, что мнѣ пришло въ голову…

– Напримѣръ? – спросила Настенька, все еще не успокоившаяся.

– Мнѣ пришло въ голову, что я буду, должно-быть, не дуренъ, знаете, въ какомъ костюмѣ?

– Въ какомъ?

– Въ женскомъ.

Настенька улыбнулась успокоенная, кажется, насчетъ смѣха.

– Да, я думаю, что вы въ платьѣ будете хорошенькою дѣвушкою, Васенька…

– Ну, не знаю, хорошенькою ли, а на дѣвчонку похожъ буду… Смотрите, я какой… Развѣ мужчины такіе бываютъ?

– Вы… вы душка, я одно только знаю!… – краснѣя не отъ застѣнчивости, а отъ прилива любви, проговорила Настенька. – Я вамъ говорю это, какъ другу…

– Спасибо, голубочка Настя, но я не заслуживаю этого…

Вѣра встала, въ два прыжка очутилась у зеркала, поглядѣла на себя, обернулась къ Настенькѣ и шаловливо-кокетливо проговорила:

– Знаете что, Настенька? – устроимъ маскарадъ…

– Маскарадъ? – удивилась дѣвушка.

– Да… Я надѣну ваше платье и покажусь вамъ… Я почти такого роста, какъ и вы, и фигура у меня такая же… Хотите?…

Настенька засмѣялась.

– Охотно, Васенька, но не досталось бы намъ отъ бабушки за эту шалость…

– Ничего, ничего!… Во-первыхъ, она не узнаетъ, а во-вторыхъ, она меня такъ любитъ, что все мнѣ проститъ… Дайте мнѣ ваше платье, дайте, я непремѣнно хочу этого!…

– Но что же я одѣну, Васенька?… Я не хочу одѣваться въ вашъ костюмъ, я боюсь бабушки…

– Я сейчасъ принесу вамъ платье, и вы четверть часа побудьте въ немъ… Сію минуту…

И не дожидаясь согласія Настеньки, Вѣра побѣжала внизъ и въ мигъ вернулась съ какимъ то капотомъ матери.

– Вотъ, одѣвайте, а мнѣ дайте ваше платье! – почти повелительно сказала она.

Той самой хотѣлось поглядѣть на „красавчика Васю“ въ дамскомъ туалетѣ, и она охотно согласилась, хотя и побаивалась, чтобъ затѣя не стала извѣстна бабушкѣ… Ольгѣ Осиповнѣ, конечно, не могла понравиться шалость внучки, и шалость эта могла быть приписана, именно, Настенькѣ.

Но Вася настаивалъ, затѣя была любопытна, оригинальна, и Настенька согласилась.

Она ушла въ корридоръ, переодѣлась тамъ и принесла свое платье Вѣрѣ.

– Одѣвайтесь, шалунъ, – сказала она, смѣясь, – но только вамъ не сладить, не одѣться…

– Слажу, не бойтесь: я часто одѣвался въ женское платье на святкахъ… Идите въ корридоръ, я васъ позову…

Волнуясь, лихорадочно торопясь, съ сверкающими глазами и часто-часто дыша, принялась Вѣра перемѣнять свой костюмъ мальчика на свойственное ей и хорошо знакомое женское платье. И это была не шутка, не капризъ это былъ.

Началось это съ шутки – вдругъ пришла такая мысль Вѣрѣ, но затѣмъ дѣвушка рѣшила воспользоваться этимъ „маскарадомъ“, какъ назвала переодѣванье Настенька, и открыть подругѣ свой полъ, открыть свою тайну.

Вѣру все время тяготилъ обманъ; не будь у нея веселой, живой и болтливой Настеньки, она, быть можетъ, давно не выдержала бы и открыла бабушкѣ „правду", нарушивъ строгіе завѣты матери. Постоянное общеніе съ бойкой Настенькою развлекало ее, оттягивало, такъ сказать, тяжелую мысль, но разъ эта мысль явилась, – Вѣра не могла противустоять ей, бросилась исполнить намѣреніе быстро, очертя голову, не спрашиваясь у разсудка, а лишь слушая сердце, которое не переносило обмана, которое желало любви не „обманной", то-есть не взятой путемъ обмана подлаго, а истинной.