Самозванцы в России в начале XVII века. Григорий Отрепьев - [64]
Лжедмитрий старался снискать в народе славу справедливого государя. Он объявил о том, что намерен водворить в своем государстве правопорядок, запретил взятки в приказах. Приказных, изобличенных в мошенничестве и злоупотреблениях, немилосердно били палками на торгу. По словам И. Массы, не было дьяка в приказе, который не отведал бы царской немилости.
Составить сколько-нибудь точное представление о правлении Лжедмитрия весьма трудно. После его смерти власти приказали сжечь все его грамоты и прочие документы. Тем большую ценность представляют те немногие экземпляры, которые случайно сохранились в глухих сибирских архивах. В далеком Томске затерялась грамота царя «Дмитрия Ивановича» от 31 января 1606 года. Великий государь оказал милость населению сибирского городка, велел объявить «служилым и всяким людям, что царское величество их пожаловал, велел их беречи и нужи их рассматривать чтоб им ни в чем нужи не было и они б служивые и всякие люди царским осмотрением и жалованием по его царскому милосердию жили безо всякие нужы». «Добрый» царь желал внушить подданным, что его правление будет временем торжества правды и посрамления зла, когда бы оно ни было совершено. Вновь назначенные чиновники должны были по царскому повелению собрать у населения все жалобы на прежних воевод «в насильствах, и в продажах, и в посулах или в каких обидах», чтобы «безволокитно» дать населению суд и управу на неправедных чиновников.
Манифесты Лжедмитрия способствовали формированию в народе образа «доброго царя». Действия самозванца по отношению к московскому заселению производили не меньшее впечатление. По всей столице, записал К. Буссов, было объявлено, что великий государь и самодержец будет два раза в неделю — по средам и субботам — принимать жалобы у населения на Красном крыльце в Кремле, чтобы все обиженные могли без всякой волокиты добиться справедливости. Даже непримиримый противник Отрепьева И. Масса признавал, что установленные им законы в государстве были безупречны и хороши.
В первые же месяцы своего царствования Лжедмитрий уразумел, что его власть лишь тогда будет прочной, когда он заручится поддержкой всего дворянства. Выходец из мелкопоместной семьи, Отрепьев хорошо понимал нужды и потребности российского дворянского сословия. Даже обличители «мерзкого еретика» изумлялись его любви к «воинству». На приемах во дворце Лжедмитрий не раз громогласно заявлял, что по примеру «отца» он рад жаловать «воинский чин», ибо «все государи славны воинами и рыцарями (дворянами. — Р.С.): ими они держатся, ими государство расширяется, они — врагам гроза».
Ян Бучинский уверял короля, будто всего за шесть месяцев «Дмитрий» роздал из казны семь с половиной миллионов золотых, или два с половиной миллиона рублей. Секретарь самозванца переусердствовал, восхваляя щедрость своего господина, а заодно неслыханное богатство московской казны. На самом деле эта казна опустела после трехлетнего голода и взрыва гражданской войны. Отрепьев не мог израсходовать больше того, что было в казне. На заседании Боярской думы М. И. Татищев объявлял, будто после Бориса осталось всего двести тысяч рублей. Текущие поступления составили сто пятьдесят тысяч, и у монастырей царь заимствовал несколько десятков тысяч рублей. Следовательно, в распоряжение Отрепьева поступило примерно пятьсот тысяч рублей. После переворота чиновники заявляли полякам: «В казне было 500 тыс. рублей, все это черт его знает куда он раскидал за один год»[115]. Лжедмитрий обещал отправить Мнишекам пятьдесят тысяч рублей на приданое невесте, оплату долгов тестя, переезд, но послал едва пятую часть обещанного, а прочее отчасти компенсировал драгоценностями. Львиная доля наличных денег ушла на жалованье русским дворянам и знати, на подготовку войны с крымцами. Стремясь укрепить свою опору, государь готовился провести генеральный смотр дворян, с тем чтобы наделить их денежным жалованьем и поместьями. Таким путем, утверждали современники, он желал «всю землю прельстить», и «всем дворянам милость показать», и «любимым быть».
Понимая значение новгородского поместного ополчения, Лжедмитрий направил в Новгород грамоту с наказом прислать на смотр в Москву выборных дворян «с челобитными о поместном верстании и денежном жалованье». Выборные получили право дать свои челобитные непосредственно в руки государя.
Известный исследователь Смуты В. И. Корецкий высказал предположение, что Лжедмитрий, пришедший к власти на гребне народного движения, проектировал провести в жизнь социальную меру исключительного значения — восстановить право выхода крестьян в Юрьев день. Но мог ли самозванец удовлетворить разом и крепостническое дворянство и феодально зависимых крестьян? Если бы он попытался освободить крестьян, то разом восстановил бы против себя все феодальное сословие. Примечательно, что даже в самые трудные для него периоды гражданской войны Отрепьев ни разу не обещал крепостным воли.
Лжедмитрий сознавал, что России необходим единый кодекс законов. Его дьяки составили Сводный судебник, в основу которого был положен Судебник Ивана IV, включавший закон о крестьянском выходе в Юрьев день. В текст Сводного судебника попали указы царя Бориса о частичном восстановлении выхода в 1601–1602 годах, но в нем не было закона об отмене Юрьева дня, определившего судьбу крестьян. На основании подобных фактов В. И. Корецкий заключил, что Лжедмитрий готовился освободить крестьян от крепостной неволи. Однако надо иметь в виду, что при жизни самозванца дьяки успели лишь составить подборку законов, но так и не приступили к их согласованию и унификации, вследствие чего Сводный судебник не получил официального утверждения.
