Самоучитель танцев для лунатиков - [23]

– Она тебя не заметила?

– Нет.

– Ты уверена?

– Уверена. Многие люди просто меня не замечают.

– Я в курсе, – поморщилась Джейн, заставив Амину покраснеть. – Ты хоть понимаешь, в какую ярость пришел бы клиент? – спросила она.

– Понимаю. То есть теперь понимаю.

– А тогда не понимала?

– Нет, я даже не подумала… Мне показалось, что это просто другая сторона свадьбы, а вчера я просмотрела контрольный лист и…

– Это непрофессионально и глупо, ослица ты этакая!

Амина ждала, что Джейн накричит на нее или начнет давать советы. Но в кабинете повисла такая тишина, что девушка не слышала ничего, кроме биения собственного сердца. Она поняла: нужно уходить, и побыстрее. Дрожащими руками Амина собрала вещи, сняла все негативы с лайтбокса, сунула в портфолио, от стыда стараясь не смотреть на те немногие фотографии, которые она взяла на себя смелость напечатать. Джейн молчала и с суровым видом сидела за столом.

– Спасибо, – сказала Амина, закончив сборы, и пошла к двери.

– Никогда больше не делай таких снимков, – вдруг произнесла Джейн, и Амина обернулась, застыв в дверях. – Не дай бог мне кто-нибудь позвонит и пожалуется, что я им вуайеристку прислала! Свадьба – это сказка, поняла? Твоя работа – запечатлеть сказку, а не реальность! Только не реальность! Еще раз увижу такую фотографию – уволю немедленно! – провозгласила начальница и открыла свой блокнот.

– Так, значит, вы меня берете? – тихо спросила Амина.

– Нет! Сначала научись делать хорошие портреты, – отозвалась Джейн, водя пальцем по странице с расписанием. – Послезавтра будет еще одна свадьба в унитарной лютеранской церкви в Куин-Энн.

Амина прошла настоящий курс молодого бойца – целый месяц съемок, по две свадьбы за выходные. Они с Джейн проталкивались среди рыдающих от счастья родителей и прижавшихся друг к другу парочек, а потом полчаса в неделю просматривали снимки Амины и анализировали их. Джейн могла быстро оценить сотни снимков, одни критикуя, другие отвергая напрочь, опытным взглядом выискивая все, что не соответствовало жанру. На последней свадьбе июня они работали вместе, и Джейн, утащив два бокала шампанского за садовый шатер, объявила Амине, что берет ее в штат.

– В июле я поставила тебя на шесть свадеб, а потом придется быстро нарабатывать собственную клиентскую базу, если хочешь остаться в деле, – сообщила она.

Амина хотела поблагодарить начальницу, но побоялась сделать очередную глупость: разрыдаться или броситься к той на шею. Впрочем, Джейн в любом случае уже не смотрела на нее.

– Пять сообщений? – удивленно посмотрела на секретаря Амина, держа в руках оставленные ей сообщения на розовых стикерах. – Я же была у Джейн всего десять минут!

– Четыре от одной и той же дамы. А еще тебя Хосе искал. Сказал что-то насчет снимков Лорбера, они вроде как готовы, но я их, кажется, еще на прошлой неделе на печать отправляла?

Амина проигнорировала вопрос и прилагавшийся к нему взгляд и, нахмурившись, поднесла к глазам испещренные мелким почерком листочки: Лесли Бил, Лесли Бил, Лесли Бил…

– Он в проявочной?

– Да.

– Спасибо, – поблагодарила секретаря Амина и зашагала по коридору.

Пройдя через вращающуюся дверь, она уткнулась в висевший на барабане список правил Хосе. «Ни в коем случае не стучать, не приходить без предупреждения, не звонить по телефону с десяти до шести». Некоторые коллеги с подозрением относились к тому, что Хосе называл «я занят», однако все фотографы слишком любили его печать, чтобы возражать против этих требований.

Амина тихо постучала в дверь. Металл громко загудел, за дверью послышался грохот – что-то упало на пол, – а затем последовала длинная возмущенная тирада на испанском.

– Хосе, это Амина. Прости, пожалуйста! – прошептала она.

– Какого черта ты теперь шепчешь?! У меня и так тут все, на хрен, повалилось! – заорал Хосе. – В правилах что сказано? Испортите Хосе, на хрен, всю работу, то есть оставьте его в покое!

– Я знаю, знаю, просто мне уходить через полчаса, поэтому если у тебя для меня что-то есть, то мне нужно забрать сейчас.

– Вот дерьмо! В десять в твоем кабинете!

Амина тихо ретировалась и на цыпочках пошла к себе в кабинет, осторожно прикрыв дверь.

В отличие от кабинета Джейн, где рассортированные стопки фотографий и разноцветные листки с напоминаниями говорили о хорошей организации, у Амины все было по-другому. Она так и не научилась пользоваться шкафом для папок, предпочитая оставлять все бумаги на столе, в окружении салфеток и пакетиков с кетчупом. Амина вошла и сразу же включила единственную в кабинете лампу, свисавшую с потолка над столом.

Лесли Бил. Вздохнув, Амина положила принесенные записки на стопку сообщений от клиентки, возвышавшуюся в углу стола, и тут зазвонил телефон. Сделав глубокий вдох, Амина сняла трубку и приготовилась к худшему, но в телефоне раздался громкий голос Камалы:

– Амина! Ты ни за что не догадаешься, что случилось!

– Мам?

На том конце провода послышалось странное шуршание, и Амина услышала, как мать верещит:

– Томас, отдай мне трубку! Я хочу рассказать твоей дочери, что этим утром выкинул самый гениальный хирург на свете!

Донесся приглушенный шум, а потом раздались громкие шаги Томаса, который явно бежал вверх по лестнице, тяжело дыша. Затем хлопнула дверь.