Самородок - [13]

Датская администрация, напуганная социалистической революцией, с согласия акционеров решила закрыть завод, демонтировать и увезти в Данию все его оборудование. Но народная власть решила иначе. Осуществление рабочего контроля над деятельностью администрации промышленных, торговых и транспортных предприятий страны, узаконенное Советским правительством в конце ноября, возлагалось на фабрично-заводские профсоюзные комитеты.

Между тем завком пулеметного, в котором оказались меньшевики, выступил против введения рабочего контроля над датчанами, отстаивая их сомнительные права на завод, выстроенный руками русских рабочих, и оборудование, за которое иноземцы уже успели получить деньги с лихвой. Такая двурушническая, а по существу, предательская линия меньшевиков на некоторое время задержала национализацию предприятия.

В декабре в помещении строящегося корпуса большого завода состоялось общее собрание рабочих. Заслушивали отчет о работе завкома его председателя меньшевика Лютова. Понятно, что он, как только мог, расписывал свою деятельность «во имя интересов рабочих». Но тут с места раздалось сразу несколько голосов:

— А почему завком не поддержал наши забастовки в защиту увольняемых датчанами рабочих?

— Где вы прятались, когда акционеры допускали произвол?!

Слово взял пользовавшийся огромным уважением в коллективе за свою прямоту и честность слесарь большевик Андрей Михайлович Бурухин.

Под сводами корпуса раздались его страстные, гневные слова. Он беспощадно клеймил меньшевиков, саботировавших выполнение решений Советского правительства, мешавших осуществлять шаги к налаживанию расстроенного хозяйства.

Выступило еще несколько ораторов. Все они поддерживали Бурухина, ставшего после избрания Абельмана в Совет и уездный комитет РСДРП(б) большевистским вожаком на пулеметном.

После шумных дебатов был избран новый состав заводского комитета профсоюза, во главе которого был поставлен Андрей Бурухин. Однако меньшевикам все же удалось тогда протащить в завком несколько своих сторонников.

Хотя позиции завкома значительно усилились, фактическими хозяевами завода продолжали оставаться датчане. Всеми доступными средствами, а их оставалось немало, они упорно сопротивлялись вмешательству завкома в дела администрации и продолжали гнуть свою линию. Чувствуя, что их господству скоро придет конец, они потихоньку увольняли наиболее квалифицированных рабочих, старались сделать так, чтобы предприятие не могло наладить выпуск оружия. Так за воротами оказался на короткое время и Сергей Симонов.

ФЕДОРОВСКАЯ ШКОЛА

Весна восемнадцатого года врезалась в память Сергея Гавриловича такими подробностями, что сейчас, слушая его, право же, диву даешься — можно ли все это помнить! Но сначала маленький экскурс в события тех дней.

Великий Октябрь стал поворотным пунктом не только в истории страны, но и всего человечества, в судьбах миллионов советских людей. Рожденным Октябрем как личность считает себя и Симонов.

Победа Октябрьской революции разорвала цепь безраздельного господства мирового капитала. Пример рабочих и крестьян бывшей Российской империи, сбросивших с себя оковы самодержавия, а затем и буржуазного Временного правительства, оказывал огромное революционизирующее воздействие на угнетенные народы всех стран. В стане империалистов царили смятение и страх. Наиболее дальновидные его представители усмотрели в событиях России первый звонок, предупреждающий о крушении всевластия капитализма. Правильно усмотрели — такова была историческая неизбежность. Неизбежность, с которой капиталисты не могли, не хотели примириться.

Крупнейшие империалистические державы стали открыто готовить военную интервенцию, чтобы задушить молодую Советскую Республику. Они установили тесные контакты с внутренней контрреволюцией, пытавшейся силой оружия восстановить господство свергнутых эксплуататорских классов, развязавших в стране гражданскую войну. Вот почему перед молодой Советской Республикой встала задача создания вооруженных сил, которые могли бы противостоять натиску внутренних и внешних врагов революции.

Ленин предупреждал: «Самая лучшая армия, самые преданные делу революции люди, будут немедленно истреблены, если они не будут в достаточной степени вооружены, снабжены продовольствием, обучены». Как видим, вождь революции первым среди насущных потребностей военного строительства поставил вооружение.

А между тем арсенал оружия, доставшийся Красной Армии от царизма, оказался крайне убогим: русская трехлинейная винтовка системы Мосина образца 1891 года, карабин той же системы образца 1907 года да станковый пулемет Максима образца 1910 года — вот и все, что из стрелкового оружия производила военная промышленность отсталой в технико-экономическом отношении царской России. Несмотря на закупку некоторого количества иностранных винтовок и пулеметов, имевшееся вооружение в крайне малой степени удовлетворяло потребности фронтов даже в первую мировую войну. По этой причине наряду с принятием ряда мер по упорядочению системы снабжения армии вооружением и боеприпасами и их экономному расходованию после Великой Октябрьской социалистической революции встал вопрос об увеличении производства оружия.