Самопознание и субъективная психология - [27]

Я попробую кратко рассказать историю самонаблюдения в науке.

Требование "Познай себя!", как мы с вами знаем, было высказано в самом начале греческого, а значит, и европейского философствования. Кем высказано, сейчас уже определить невозможно, хотя приписывается разным мудрецам. Но самонаблюдение впервые появляется в трудах Платона. И появляется как полноценный прием, применяемый Сократом. Это тоже общеизвестно, но как это ни странно, психологи этого не помнят. К примеру, последние русские учебники психологии под редакцией В. Н. Дружинина, соответствующие государственному стандарту на психологическое образование, относят платоническую философию к периоду учений о душе. Был, по мнению психологов, такой период в истории их науки.

Сократа наша стандартная психология не поминает вовсе, естественно, нет упоминаний и о его методе. Основателем же психологии объявлен Аристотель, написавший трактат "О душе".

Оно, вроде бы, и верно. Как гласит академический учебник, "Аристотель дал одну из наиболее ранних формулировок объяснительных принципов психологии- развития, детерминизма, целостности, активности" (Психология. Учебник…, с. 30).

Дал Аристотель эту формулировку. Но как он ее давал?! Читал ли писавший эти строки Аристотеля? Думаю, хотя бы листал. А раз так, то не мог не видеть, что Аристотель всем своим трактатом спорит с Платоном, воюет и переживает его. Он завидовал своему учителю, подозревал его в осознанной или неосознанной лжи, и главной задачей его жизни было — преодолеть влюбленность в великого мастера, рядом с которым никто не мог идти на равных. Поэтому психология Аристотеля — наука дополнительная к психологии или науке о душе Платона. Дополнительная настолько, что о самостоятельном психологическом учении Аристотеля просто не может быть и речи. Психология Платона, а точнее, Сократа — это корни психологии Аристотеля.

Не видеть этого нельзя. И я думаю, создатели стандартного русского учебника психологии видели это. Все-таки в такой авторский коллектив отбирают лучших. Так почему же они молчат? Что замалчивают? Зачем искажают историю собственной науки? Единственный ответ — это действительно не та наука, о которой знаем мы с вами, интересующиеся психологией из общедоступных источников! Они слуги совсем иной Науки психологии, которая совпадает с нашей Психологией только по имени. А где же тогда истинный хозяин трона? Подменили?

Как бы там ни было, самонаблюдение живет после этого в трудах философов и теологов. К их числу можно отнести римских стоиков, и неоплатонизм, и христианских мистиков. Время самонаблюдения в изучении души человека длилось, пока не пришла пора рождаться современной науке.

Это случилось в самом начале семнадцатого века. Скорее всего, отцом современной науки был еще Галилей, но история решила присудить отцовство Декарту. Декарт был своего рода Аристотель нового времени. Он тоже был тщедушным, болезненным, завистливым и страстно хотел прославиться. И поэтому он жизнь положил на то, чтобы заставить общество заговорить о себе. И заставил. Это был первый пример того, как мода сделала научное имя. Почти все, что было создано Декартом, начиная с самого метода, так или иначе уже было открыто и придумано до него. Но он стал кумиром, и о других забыли. Это подобно действию нобелевской премии в наше время. Оспаривать приоритет у нобелевского лауреата неприлично, потому что это означает, что ты усомнился в компетентности нобелевского комитета, а с ним и в элите или аристократии всего научного сообщества. Раньше надо было спорить и доказывать, сударь!

Как бы там ни было в отношении открытий, но после Декарта у Науки появилось некое согласие: этакий общественный договор — считать, что Декарт описал исходные условия для психологических исследований.

Он как бы создал некую площадочку, которую теперь можно было принимать целиком и идти дальше, отталкиваясь от нее, или же отвергать, но тоже целиком. Как вы понимаете, никакой такой «площадочки» не было в действительности. Это была лишь условность, договор о способе говорить, но благодаря ему появилась возможность определять направление. Естественно, направление развития Науки.

Вот это и было главной заслугой Декарта перед Научным сообществом. Если до него ученые высказывали лишь мнения, и эти мнения, разрастаясь количественно, превращали всю Науку в неуправляемое месиво, то теперь это месиво стало возможным делить на гораздо большие и более удобные куски — своего рода лучи. У лучей было два преимущества перед мнениями: во-первых, они содержали в себе направление, а значит, даже уже не возможность, а необходимость движения к какой-то цели. Эта цель оказывалась точкой отсчета, и когда исследователи этого направления достигали ее, становилось ясно, решена ли задача. И если она была не решена, срабатывало второе преимущество луча: он был большой и включал в себя множество отдельных мнений. Поэтому отбрасывание целиком луча или направления, как не дающего решения, позволяло освободиться сразу от множества мнений и не оспаривать, как неверное, каждое по отдельности.

Именно эта возможность позволила Науке нового времени развиваться с той поразительной скоростью, которая в ней держится до сих пор. Поэтому этот подход и стоило бы назвать истинным научным методом.