Самолётиха - [106]

Ага! Поспала… Я уже не первый день знакома с нашим старшиной, и что значит эта глубокомысленная таинственная ехидина на его лице могу не знать в подробностях, но то что в ней ни секунды спокойного отдыха для меня лично в ближайшее время, можете даже не сомневаться…

— Товарищ младший лейтенант! — ну что я говорила…

— Митрич! У тебя хватит бесстыдства усталую девушку после ночной смены в радиоцентре задерживать на пути к той, которую я сейчас люблю, о которой я мечтаю, которая одна меня в состоянии понять, и принять любую и всегда?… — не ожидавший такого пассажа Митрич даже смутился…

— Э-э-э… Ты про сестру, что ли?

— Я про кровать, старшина!

— А-а!… Это ерунда! Дождётся! И вообще, сон нам обещан только после Победы! — Митрич быстро оседлал ситуацию.

— И что тебе нужно от несчастнейшей девушки разведотдела Ленфронта, которую не любят, обижают и не понимают её тонкую возвышенную нежную натуру?

— Это кто тебя тут обижать посмел?

— Митрич, это поэтическая гипербола! Так чего случилось?

— Да ну тебя! А на вид умная девка, иногда…

— Мне уже обижаться начинать?

— Нет, потерпи чуток, в машину погрузимся и там можешь часа два обижаться…

— У тебя совесть есть?

— Да Бог с тобой! Откуда совесть у старшины? Хватит болтать! Нам ещё на аэродром заехать нужно…

— А на аэродром-то зачем? И у меня ещё Верочка не разбужена и не обихожена…

— С Верочкой всё уже решено, её хозяйки обещали разбудить и обиходить, я с утра уже заехал и поговорил. Ну, чего стоим?

— Злыдни вы все! Вот уйду от вас на флот, там кораблики такие железные и адмиральский час есть…

Митрич уже откантовал меня во двор к обшарпанному и видавшему в своей жизни не один тяжёлый день бортовому автобатовскому ЗИСу, где почти галантно открыл передо мной пассажирскую дверь, а сам полез в кузов, успев гаркнуть на шофёра, который резвым кречетом сиганул за руль…

Первые пару часов я честно продрыхла пристроившись в углу кабины, пока не начались настоящие ухабы, на которых спать стало уже невозможно, а пришлось уцепиться за дверцу и какую-то ручку под лобовым стеклом, чтобы не летать по тесной кабине. Со злорадством подумала, что старшине в кузове сейчас ещё веселее.

Дело было не столько в том, что дорога просёлочная, сколько в том, что по ней до нас прошёл не один десяток танков, и дорога превратилась в такой восхитительный полигон для убийства рессор, что не описать. К счастью скоро нашлась развилка, на которой мы свернули, и обычный ухабистый просёлок показался почти асфальтовым шоссе. Так как я честно продрыхла всю первую часть пути, даже предположить где мы сейчас находимся, не имела ни малейшего шанса. Судя по времени, мы успели отъехать километров на пятьдесят, может меньше. На деле оказалось, что мы успели проехать Кириши и сейчас в этих лесах должны найти штаб КАКОЙ-ТО бригады, в котором найти КАКОГО-ТО капитана, с которым у Митрича КАКАЯ-ТО договорённость. Такая КАКАЯ-ТО ситуация, мутная и в стиле старшины, если подумать, Митрич, гад – молчит и только улыбается загадочно. А мы с Евграфовичем как два заложника или живой балласт для пустой трехтонки. В кузове кроме Митрича и зачем-то автоматчика с ППШ ещё и Панкратов. Митрич хотел и нашего аэроякута Гаврильева прихватить, но удалось остановить этот старшинский порыв, ведь кому-то нужно самолёт Ивана к вылету готовить и выпустить его в полёт. Потом я задрыхла и что дальше происходило не вникала. Но при этом было ясно, что вся эта кампания как-то связана с самолётами, иначе чего бы тащить нас с Панкратовым, только пока ничего авиационного на горизонте не просматривалось, а нервничать и гадать с таким ушлым путаником как Митрич – занятие изначально обречённое на провал.

После долгой езды, которая вытряхнула из нас не только все силы, но как мне кажется даже мысли, мы нашли искомого капитана, по крайней мере общался Митрич с военным при одной шпале в петлицах. Нас пригласили в дом, где напоили вкусным крепким чаем, который после такой дороги был словно эльфийский бальзам и амброзия в одном стакане. О чём там договариваются высокие стороны нас не посвящали, да и не особенно хотелось, тело после тряски просто отдыхало и не только моё, все чуть взопревшие после горячего чая растеклись по лавкам и наслаждались покоем. Это надо быть таким электровеником, как старшина, чтобы носиться и чего-то выяснять, за что мы ему были благодарны, вернее за то, что он это делал сам не привлекая расслабленных нас.

Вскоре пришёл капитан, как оказалось, командир разведроты, который чуть приоткрыл завесу таинственности. Из его туманных объяснений выяснилось, что нам не было особого смысла приезжать с утра. Что сейчас нас могут устроить поспать или иначе отдохнуть, а выдвигаться будем только ближе к ужину. По уже сложившейся традиции меня повели в женское расположение, и я приготовилась опять пересечься со связистками, но не угадала, меня разместили в расположении банно-прачечного отряда, где я с удовольствием доспала своё заслуженное время сна. Вот уж перед кем я не стала бы ни за что выпендриваться как перед связистками. Почему-то незаслуженно совсем забытые и стыдливо замалчиваемые части в составе Красной армии, которые двигались всюду с нашими войсками, и благодаря их непрерывному каторжному труду у нас фактически не было за всю войну потерь от эпидемических заболеваний. После банного дня все солдаты получали форму и бельё без окопных блох и вшей.