Самолет без нее - [5]
Мариам повернулась к стойке за губкой и исподтишка покосилась на парочку, которая не давала ей покоя, — красивую белокурую девушку и явно робеющего в ее присутствии здоровяка-парня.
Нет, они ей все нервы вымотают. Она уже ни о чем другом думать не может.
Кто они друг другу?
Мариам ничего не понимала в системе высшего образования: все эти зачеты, модули, забастовки ни о чем ей не говорили, но она как никто знала, что такое перемена. Она никогда не читала работ Робера Кастеля, Жиля Делёза, Мишеля Фуко, Жака Лакана и прочих звезд Парижа-VIII, может, пару раз видела кое-кого из них у себя в баре или на площадке возле университета, но считала себя крупным специалистом в психологии, социологии и философии, правда, в достаточно узкой области, касающейся студентов и их взаимоотношений. Среди завсегдатаев бара у нее были свои любимчики, и она, как хлопотливая наседка, опекала их, а влюбленным раздавала советы, ничем не уступавшие рекомендациям лучших профессионалов.
Мариам еще раз посмотрела на парочку возле окна. Несмотря на весь ее опыт, несмотря на всю ее интуицию эти двое оставались для нее загадкой.
Эмили и Марк.
Она злилась, что не может с ними разобраться.
Робкие любовники или родственники?
Тайна, покрытая мраком. Мариам так и не пришла ни к какому мнению. Что-то с ними было не так. Вроде похожи, но в то же время совершенно разные. Как их зовут, Мариам знала, — она помнила по именам всех постоянных посетителей.
Парень, Марк, учился в Париже-VIII уже два года и был в «Ленине» частым гостем. Высокий, пожалуй, симпатичный, но какой-то слишком правильный, что ли… Этакий лохматый «маленький принц», чересчур мечтательный и малость неуклюжий; похож на вечного первокурсника, не знающего правил и постоянно попадающего впросак; явный провинциал, к тому же небогатый — одевается чуть старомодно, видно, на крутые шмотки денег нет… В учебе тоже серединка на половинку. Насколько она поняла из разговоров, Марк учился на юридическом факультете и изучал европейское право. Все эти два года вел себя спокойно, больше слушал, чем говорил. Теперь Мариам знала, почему.
Он ждал ее. Свою Эмили.
Она поступила в этом году, в сентябре. Значит, она года на два-три моложе его.
Кое-что общее в них было. Например, слегка просторечный выговор. Мариам затруднялась определить его происхождение, но то, что оба говорили одинаково, отметила сходу. Между тем с Эмили этот выговор не монтировался совершенно, как, впрочем, и имя — слишком простое и распространенное: Эмили. У Эмили были светлые волосы, как и у Марка, и голубые глаза — тоже как у Марка. Какие-то черты сходства между ними, бесспорно, имелись, но… Насколько неловким, простоватым, зажатым в каждом своем жесте выглядел Марк, настолько же Эмили казалась раскрепощенной и наделенной каким-то неуловимым аристократизмом, проглядывавшим в горделивой посадке головы и врожденной грации движений, которая передается по наследству от долгой череды благородных предков и достигается воспитанием в особой, привилегированной среде… Возможно, в каком-нибудь другом, знаменитом университете вроде Эколь Нормаль Сюперьёр или на великосветском приеме девушек с аурой, подобной той, что окружала Эмили, полным-полно, но здесь, в квартале Сен-Дени, она явно выбивалась из общей массы.
Еще одна загадка была связана с деньгами. Уровень жизни Эмили не имел ничего общего с тем, что мог себе позволить Марк. Мариам умела с одного взгляда определить, где и почем куплены тряпки, в которых ходят ее студенты, — в «Н&М» или в «Заре», у «Дженнифер» или у «Ив Сен-Лорана»…
До «Ив Сен-Лорана» Эмили, похоже, не дотягивала, но совсем чуть-чуть. Ее одежда отличалась простотой и элегантностью: оранжевая шелковая блузка и черная, асимметричного покроя юбка стоили, надо думать, небольшого состояния. Вывод: даже если Эмили и Марк родились и жили в одном и том же городе, они принадлежали к разным кругам общества.
При этом они были неразлучны.
Между ними существовала неподдельная близость — за месяц-другой совместной учебы такая просто не успевает сложиться. Они производили впечатление людей, знакомых с детства. Эта близость проскальзывала в тысяче мелких, привычных до автоматизма знаков внимания, какие Марк оказывал Эмили, — достаточно было посмотреть, как он касается рукой ее плеча, как отодвигает для нее стул, как придерживает перед ней дверь или наполняет ее бокал…
Мариам с легкостью расшифровала эти проявления заботы: так старший брат ведет себя с младшей сестрой.
Она протерла стул и со стуком поставила его на место, не переставая думать о странной парочке.
Эмили поступила в Париж-VIII в сентябре. Как будто приехала на подготовленную Марком площадку. Как будто он два года держал для нее место в аудитории и стол у окна в баре «Ленин». Мариам догадывалась, что учится Эмили блестяще, что она из тех студентов, что все схватывают на лету и полны честолюбивых помыслов. Изучает искусство или литературу. От Мариам не укрылось, с какой заинтересованностью Эмили читала учебники и другие книги, с какой легкостью, буквально по диагонали, просматривала конспекты, над которыми Марк сидел часами.
