Самоход. «Прощай, Родина!» - [32]

– Не спишь, Виктор? Цель видишь?

– Вижу.

– Подпускай ближе, чтобы наверняка…

Командир показал заряжающему кулак – в бою приказы легче и быстрее отдавать жестами. Сжатый кулак – это бронебойный снаряд, растопыренная пятерня – осколочно-фугасный.

Вяткин вбросил снаряд в казенник.

Виктор выбрал для себя цель – T-III, шедший левее головного T-IV, и держал его в прицеле, слегка вращая маховик наводки. Танк раскачивало на кочках, и марка прицела была то на башне, то на корпусе. Дистанция – метров двести пятьдесят.

Пора было уже, но и Донцов и Неклюев медлили. Кабы была 57-миллиметровая противотанковая пушка, Виктор бы уже открыл огонь. Но на самоходке пушка слабее.

На броне танков уже отчетливо были видны кресты и значок дивизии в ромбе.

Неожиданно головные танки стали поворачивать влево, и за ними, явно по команде – остальные. Случай удобный, немцы сами подставляют борта.

Со стороны пехотных траншей не выдержали бронебойщики, хлопнул выстрел противотанкового ружья. И сразу в шлемофонах команда: «Огонь!»

Виктор нажал спуск. Грохнуло, со звоном вылетела гильза, рубка заполнилась пороховыми газами. Вяткин сразу вогнал в казенник новый снаряд, а Артюхов завел двигатель.

Корпус самоходки наполнился гулом и мелкой вибрацией. Виктор в прицел видел, что попал точно в борт, и перенес прицел на другой танк. Успеть бы, каждая секунда на счету. Танки развернутся, подставят лоб корпуса – тогда поразить их будет сложнее.

Он все-таки успел выстрелить еще раз. Танк в это время делал разворот, и снаряд угодил не в борт, а в передний каток. Гусеницу сорвало, танк лишился хода, но вполне мог вести огонь.

Виктор понимал, что командир танка и наводчик орудия сейчас приникли к смотровым приборам и высматривают, где пушка. Идет незримое соревнование – кто быстрее найдет в прицеле противника и успеет выстрелить.

Немцы потратили драгоценные секунды, а Виктор уже видел цель, и как только Вяткин зарядил пушку, выстрелил под низ башни. Сверкнуло, внутри танка раздался взрыв, ударной волной вырвало запоры люков. Из танка рвалось пламя, валил черный дым. Другие самоходки тоже били из засады, и на поле боя горело уже семь танков. Успех во многом определился тактикой засады и хорошей маскировкой. Для немцев такие действия русских были неожиданными, потому что чаще наши танкисты шли в лобовые атаки.

Отстреливаясь, немцы смогли расстрелять одну самоходку, и ее экипаж сгорел.

Танки стали пятиться и ушли. Виктор не знал тогда, что совсем недалеко от него, в немецком T-III, уходит ставший потом знаменитым Михаэль Виттман, одержавший на фронте 158 побед, правда, в большинстве своем на «тигре».

Франц Лонг одержал 113 побед, и все – на StuG III, Бодо – 76 побед на такой же самоходке. Франц Ридель – 40 побед на T-IV, из них – 13 советских Т-34-76 в одном бою. Эрнст Альберт одержал 80 побед на САУ «Nashorn».

Рекордсменом Великой Отечественной войны стал эсэсман Курт Книспель, одержавший 168 побед, и все – только на Восточном фронте. Он начал войну на T-I, затем последовательно – T-II, T-III, T-IV и T-VI «тигр». Фельдфебель неоднократно представлялся к наградам, но имел несносный характер: выпив, он любил подраться и был обделен карьерой.

Лучший советский ас – гвардии старший сержант Дмитрий Федорович Лавриненко за 2,5 месяца боев провел 28 схваток и уничтожил 52 танка на своем Т-34-76. Погиб в бою 18.12.41 года.

Бочковский В.А. на Т-34-76 уничтожил 36 танков и самоходок. Кучников М.П. – 32 победы на СУ-85. Лейтенант Федор Сергеев в одном бою 9 августа 1941 года на КВ-I уничтожил 8 танков. Токарев В.И. на Т-34-85 в одном только бою 13 августа 1944 года уничтожил 8 танков, включая «пантеру» и «тигра». Щербаков В.С. уничтожил 7 танков врага, и из них в одном бою за 10 минут – 4 «пантеры».

Бой стих. Из рубок выбирались самоходчики – подышать свежим воздухом. Лица их были закопченными, но счастливыми: счет побед был в нашу пользу, что в начале войны бывало нечасто.

А через неделю ударили морозы. Снега было совсем мало, грязь замерзла и превратилась в монолит. И в связи с этим немцы и наши на трофейной технике в полной мере хлебнули проблем. Сначала стало застывать масло, и приходилось не один раз за день прогревать моторы. Потом грязь стала замерзать в траках и катках, напрочь лишая гусеничную технику подвижности, и надо было сразу после марша очищать ходовую часть или по утрам до седьмого пота работать ломами.

Наши танки, особенно из новых – Т-34 и КВ-I – таких проблем не имели. По утрам моторы разогревали подогревателями – вроде больших паяльных ламп, а вечером укрывали моторно-трансмиссионное отделение кусками брезента, чтобы двигатель как можно дольше сохранял тепло.

А уж когда повалил снег, у немцев встала и колесная техника. Пришел «генерал Мороз». Мало того, обмундирование немцев не выдерживало суровой русской зимы. Шинели были тонкие, для осени, а шапок и валенок не было вовсе. Наши же танкисты имели ватники – в них в технике воевать сподручнее, а многие бойцы – полушубки. Да и шинели, которые были на бойцах, грели куда лучше немецких. Только вот ноги мерзли. Валенки получили с большим опозданием, и многие пехотинцы обморозили ноги.