Самое сильное заклятье - [11]

– Потерялась в суматохе. Но мы и так уже все выпили. – Пэдуэй повернулся к вандалу: – Я должен поблагодарить тебя за наше счастливое спасение.

Светловолосый мрачно пожевал ус.

– Пустяки. Религиозные склоки – недостойное занятие для порядочных людей. Позвольте представиться: Фритарик, сын Стайфана. – Он говорил медленно, иногда задумываясь в поисках нужного слова. – Некогда я был человеком достойным, из знатного рода… Теперь же – всего лишь бедный скиталец. Жизнь уготовила мне одни только тяготы и страдания. – В лунном свете блеснула, сползая по щеке, крупная слеза.

– Ты, кажется, вандал?

Фритарик вздохнул как пылесос.

– До прихода греков мое поместье считалось лучшим в Карфагене! После бегства Гелимера и роспуска армии я попал в Испанию, а в прошлом году пришел сюда.

– Чем же ты занимаешься?

– Увы, сейчас ничем. Еще буквально на днях я был телохранителем у римского патриция. Подумать только, благородный вандал служит телохранителем!.. Но хозяин вознамерился сделать из меня ортодокса. Этого, – с глубоким достоинством произнес Фритарик, – я допустить не мог. И вот результат. Когда закончатся деньги, не знаю, что со мной будет. Возможно, я покончу с собой. Никто и слезинки не прольет. – Он еще раз тяжело вздохнул и продолжил: – Случайно не нужен хороший, надежный телохранитель?

– Пока нет, – ответил Пэдуэй, – хотя через несколько недель… Ты не мог бы до тех пор повременить с самоубийством?

Фритарик пожал плечами:

– Все зависит от обстоятельств. Я совершенно не умею экономить деньги. Человеку знатного рода они ни к чему. Не знаю, увидите ли вы меня живым… – Он грустно прикрыл глаза рукой.

– О, ради бога! – воскликнул Томасус. – В Риме занятие можно найти без труда.

– Нет, – трагически молвил Фритарик. – Тебе не понять, друг. Моя честь не идет на уступки. Да и жизнь уготовила мне одни лишь тяготы и страдания. Значит, говоришь, через несколько недель?.. – обратился он к Пэдуэю. Мартин кивнул. – Хорошо, дружище. Скорее всего, к тому времени я буду лежать в могиле, но если нет, то обязательно загляну.

Глава 3

Через пять дней Пэдуэй не только не исчез бесследно в пучинах альтернативной истории, но и радовался длинному ряду бутылок на полке, а также состоянию своих финансов. Считая пять солидов месячной ренты за дом, шесть солидов, ушедших на аппарат, плату Ганнибалу и собственные расходы, оставалось еще больше тридцати одолженных солидов.

– Почем ты собираешься продавать свой товар? – спросил Томасус.

– Бренди, безусловно, предмет роскоши. Если бы его взял какой-нибудь приличный ресторан, то, на мой взгляд, не грех просить по два солида за бутылку. По крайней мере до тех пор, пока мой секрет не откроют и не появятся конкуренты.

Томасус, бодро потирая руки, расплылся в широкой улыбке.

– Если так пойдут дела, ты уже через неделю сможешь вернуть мне долг вместе с процентами!.. Впрочем, я не тороплю. Похоже, за тобой не пропадет. Есть у меня на примете один ресторан – как раз то, что нужно.

Пэдуэй вообразил себе предстоящий торг с ресторатором и похолодел.

– Как с ним разговаривать? Понятия не имею о ваших римских приемах ведения бизнеса.

– Ничего. Он не откажет – задолжал мне крупную сумму и опаздывает с выплатой процентов. Я вас познакомлю.

Все вышло, как обещал банкир. Владелец ресторана, плешивый толстяк по имени Гай Аттий, сперва, правда, заартачился, но, продегустировав образчик товара, заметно подобрел. Томасусу лишь дважды пришлось спросить Господа, слышит ли Он, прежде чем Аттий согласился на запрошенную цену.

Выходя из ресторана, Пэдуэй сиял от радости, чувствуя приятную тяжесть в карманах.

– Знаешь, – предложил Томасус, – раз в доме завелись деньги, нелишним, пожалуй, будет нанять того вандала.

Поэтому, когда Ганнибал Сципио доложил: «Хозяин, у дверей ошивается какой-то смурной долговязый тип, спрашивает тебя», Мартин велел его впустить и, не раздумывая, взял к себе на службу.

Вопрос Пэдуэя, посредством какого оружия он собирается осуществлять свои функции, Фритарика явно смутил. Вандал пожевал ус и наконец молвил:

– У меня был славный меч, но, чтобы избежать голодной смерти, его пришлось заложить. Это все, что стояло между мной и холодной могилой. Впрочем, коли суждено…

– Оставь, пожалуйста, свои могильные разговоры, – оборвал Пэдуэй, – и скажи, сколько тебе надо, чтобы его выкупить.

– Сорок солидов.

– Ого! Он у тебя из золота, что ли?

– Нет, из доброй дамасской стали, и рукоятка украшена каменьями. Это все, что сохранилось от моего замечательного поместья в Африке. Ты не представляешь, какое чудесное…

– Ладно, ладно! – вскричал Мартин. – Ради всего святого, прекрати стенать! Вот пять солидов – купи себе оружие. Деньги вычту из твоей зарплаты. А если хочешь набрать на свой драгоценный ножик для сыра – экономь и копи.

Через два часа Фритарик вернулся с подержанным мечом.

– Лучшее, что можно достать за деньги, – объявил он. – Торговец клялся, что это дамасская сталь, но клеймо на клинке – фальшивка, сразу видно. Местная сталь чересчур мягка, однако придется довольствоваться этим. В моем прекрасном поместье в Африке…

Пэдуэй осмотрел оружие – типичный римский меч шестого века, обоюдоострый, напоминающий шотландский палаш, только без замысловатой чашки. Заметил Мартин и то, что Фритарик, сын Стайфана, не утратив скорбного вида, все же будто расправил плечи и обрел уверенную походку. Очевидно, без меча он чувствовал себя словно голым.