Самая страшная книга 2018 - [153]

Долечивался Волгин уже в советском госпитале. Он мало говорил, неохотно отвечал на вопросы. Лежал, слушал звучащую кругом родную речь, неотрывно смотрел в белый потолок. Но внутренним взором видел перед собой только тьму. А во всех своих снах парил над пожираемым пламенем прекрасным городом, чувствуя за спиной тоже снедаемые огнем, рассыпающиеся в пепел крылья. Либо снова и снова спускался в подземелья на встречу с извечным в кромешной черноте, таща за собой истекающую кровью умирающую Хильду – давно и безнадежно влюбленную в него девушку, немку, детоубийцу.

Откуда-то Волгин точно знал, что будет жить долго. И спасет еще множество жизней. Ведь дань, которую он принес первоначальному и беспредельному, была великой, необъятной, на много-много лет вперед. Его руки будут нести только жизнь. Но на душе у него навсегда останется мертвая тьма. По закону равноценного обмена.

Ольга Рэйн Девушка и остров

Маленькая моторная лодка бойко шла по иссиня-серой глади Финского залива, съедая расстояние между большой землей и островом. Других островков по сторонам тоже хватало – от совсем крохотных, чуть больше выступающего из воды булыжника, до вполне приличных, поросших редким лесом, плоских спин чудо-юдо-рыб.

Ксюша сидела на носу лодки, запахнувшись в выданный ей Андреем старый армейский бушлат, и глаз с приближающегося острова не сводила. Наконец, призвав воспоминание, закивала, шмыгнула покрасневшим от холодного ветра носом. Это был тот же остров, что и двадцать лет назад, все так же лизали его рыжие бока седые волны Финского залива, шумели сосны, ржавела над ними смотровая вышка давней войны.

– Это тот самый остров, – сказала Ксюша, оборачиваясь к Андрею. Он сидел сзади, у мотора, правил лодкой уверенно, улыбался узким ртом под темной полоской усов. – Я теперь точно вспомнила. Мы приезжали на выходные большой компанией – мне было лет восемь, мы рыбачили, жгли костер… У папы был друг, он тут дежурил лоцманом, он нам и катер организовывал, и все показывал… Дядя Леша? Или Лева?.. На коленки меня к себе все сажал, мама смеялась, папа хмурился. Я тогда с собой брала свою любимую куклу Муклу – она была такая белобрысая, очень хитрованского вида – и где-то здесь ее случайно забыла. Плакала долго, переживала, а вернуться никак… Забавно будет, если она все еще тут, да? Сидит где-нибудь под деревом…

– Да, забавно, – равнодушно ответил Андрей, и Ксюша ужасно смутилась. Он иногда на нее так смотрел, что она чувствовала себя скучной, глупой, слишком старой для него и почему-то толстой. Она машинально провела рукой по волосам – поправить, стянула вязаную черную шапочку, которую Андрей надел на нее на берегу. Светлые волосы тут же потянуло ветром, пряди рассыпались.

– Надень, – сказал Андрей недовольно, оглядываясь по сторонам. Никого больше не было на воде, только вдали проходил какой-то катер, да у берега рыбачили мальчишки. – И так носом шмыгаешь, продует сейчас, будет нам с тобой романтика на острове. Не затем же едем, чтобы ты пластом лежала и кашляла, а я с парацетамолом бегал, а? – и он со значением улыбнулся уголком рта. Ксюша оттаяла, снова взбодрилась, послушно натянула шапочку.

– Ну, ты же врач, – весело сказала она. – С тобой безопасно где угодно робинзонить. Если что – вывих вправишь, порез перевяжешь, искусственное дыхание сделаешь…

– Ага. Ну и по мелочи там – роды принять могу, если кому надо будет, – Андрей подмигнул Ксюше. – Только я пока еще не врач, а… ну скажем, медик. До врача мне еще два года ординатуры отпахать. А меня никуда не взяли, молчат все…

– Ты такой способный и талантливый, да они тебя с руками оторвут. Вернемся с острова, а тебя дома будет пачка писем ждать. Умоляющих. «Андрей Николаевич, пожалуйте к нам» Вот увидишь.

Андрей рассмеялся, разворачивая лодку – они уже были у самого острова. В длинный каменный пирс были вбиты ржавые кольца для швартовки.

– Ты своим-то говорила, куда поехала и с кем? – спросил он. – Или я по-прежнему твой таинственный бойфренд, Тот-кого-нельзя-называть?

– По-прежнему таинственный! Да и кому говорить-то, на работе я в отпуске, а так я сильно ни с кем… Иногда только с девчонками собираемся… А сказать я никому ничего и не могла бы, потому что до сегодняшнего утра сама думала, что мы едем в Питер на концерт БГ. Билеты-то дорогие, наверное, были? Жалко…

– Не жалко! – отозвался Андрей, ловко выпрыгивая из лодки и привязывая канат к кольцу. – Для тебя ничего не жалко, Ксю. Я вдруг понял, что не хочу толкаться в толпе, а хочу вот этого, – он обвел рукой вокруг. – Природа, тишина, простор, никого вокруг, и только мы с тобой, только вдвоем. Это место для меня… особенное.

Он подал Ксюше руку, она попыталась выскочить из лодки грациозно, но потеряла равновесие, чуть не упала, вскрикнула и, наконец, враскорячку вылезла на камни. Андрей усмехнулся, но ничего не сказал, нагнулся за вещами. Вытащил рюкзак, свою большую серую сумку, Ксюшину легкомысленную в цветочек. Сказал:

– Держись за мой ремень сзади. Камни тут скользкие, водоросли нарастают.

Так и прошли по каменному причалу паровозиком, след в след, до самой тропинки, почти заросшей травой, крапивой, зверобоем.