Самая главная тайна - [44]
«Ведь это правда, папа, нельзя на это рассчитывать?» — спросил бы Валька отца.
И если бы он спросил, отец непременно ответил бы:
«Да, сын, нельзя рассчитывать, что легок и прост путь к правде».
Именно так, так, а не иначе ответил бы Валькин отец, коммунист, чекист, партизан, борец за народное дело. Что же оставалось Вальке?
Ему предстояло, по всей вероятности, не самое опасное — нет, нет, не опасное, а тягостное ожидание известий. От Петьки, если он жив и здоров. От Магды, которая, конечно, его не забудет. И наконец, от Валентина Марчука, демобилизованного воина и таинственного человека, знатока иностранных языков. Кто-нибудь из них отзовется в ближайшее время!
«Да и Дементий Александрович скоро вернется, — заключил Валька. — И если не будет выхода, я ему все расскажу».
Эти мысли принесли Вальке маленькое утешение. Сидя на подоконнике, он раздумывал, чем бы заняться до обеда, когда вошла мать.
— Может, все-таки выпьешь кофе? — спросила она.
— Ну, мама!..
— Не морщись, я не неволю. Куда исчезла наша домработница?
— Магда?
— Магда, Магда, — с раздражением повторила мать. — Ее все утро спрашивает Герман Тарасович.
— Он и у меня спрашивал. Я не знаю.
— Какие у них могут быть дела, удивляюсь! — продолжала мать. — Эта девчонка совсем от рук отбилась.
— Она же в отпуске, мама. Ты сама этого хотела.
— Нечего ей делать в нашем доме, Валя. Не защищай ее.
— Мама, извини, но ты уже повторяешься.
— Да, да, и буду повторяться до тех пор, пока Дёма ее не рассчитает! Через месяц мы переедем в город и тогда... Да, — спохватилась мать, — я хотела тебе сказать, что через пять минут уезжаю. За рабочими надо следить да следить. Я хочу, чтобы квартиру отделали по моему вкусу.
«Квартира! Опять квартира! — чуть не вскрикнул Валька. — Разве об этом сейчас надо думать!»
— Ты чем-то недоволен, Валя? — обеспокоенно спросила мать.
— Ничего, мама. Ну поезжай, если надо. А я дома посижу. Почитаю чего-нибудь...
«С ней поехать?» — мелькнуло у Вальки. Но он тотчас же отказался от этой мысли. Уезжать можно было лишь в том случае, если бы он наверняка знал, что никто: ни Фома, ни Петька, ни Магда — не наведаются к нему. Нет, надо сидеть дома. Сидеть и ждать.
Увозя мать, Герман Тарасович исподлобья поглядел на Вальку. «Врешь ты все, щенок!» — перевел Валька его взгляд. А может, Герман Тарасович подумал и еще хуже...
«Все равно ничего не скажу! — взглядом ответил ему Валька. — Под пыткой буду молчать!»
Машина скрылась из виду, смолк шум мотора, и установилась тишина. И среди этой тишины остался один Валька, только он один, с его ожиданием, сомнениями и страхами.
Целый день тишины, ожиданий, сомнений. Целый день да еще целый вечер...[3]
Новые превращения кинжалов
Но и день и такой же томительный вечер наконец прошли.
Валька приготовил постель, выключил свет и подошел к окну, за которым видны были одни звезды.
Ночь была теплая, душная.
Валька решал, закрывать ему окно или оставить распахнутым.
«Чего мне бояться? — думал он. — Меня-то они не тронут: им Дементий Александрович...»
Совсем рядом послышался шорох, и мысль у Вальки оборвалась.
— Кто там? — сдавленным голосом спросил Валька.
— Это я, тише, — раздалось за окном. — Ты один?
— Петька! — вскрикнул Валька. — Наконец-то!..
Петька Птица вскочил на подоконник.
— Тиш-ше! — прошипел он. — Всех перебудишь!..
— Да кого же — всех? — Валька засмеялся от радости. — Дома одна мама. Дементий Александрович в Москве. Ты нашелся, Петька! Где ты был? Ах, Петька, Петька!..
— Дурень! — Петька ладонью зажал Вальке рот. — Тут весь вечер этот садовник шастает. Два раза прошел мимо меня, чуть сапогом не задел! Подстерегал кого-то. Может, меня...
— Да нет, Петька, он Магду подстерегал.
— Зачем ему Магда? Я ему нужен. Он и теперь где-нибудь затаился. Тсс!.. Говори только шепотом.
— Хорошо, хорошо. Влезай скорее. Не бойся, мать спит: уже двенадцатый час. Где ты пропадал? Знаешь ли, что случилось?
Петька влез в комнату, прислушался, глядя во двор, и повернулся к Вальке.
— Все я знаю, — вздохнув, прошептал он. — Можешь не говорить... А ты откуда это узнал? Уже все знают?
— Я хотел у твоего деда о тебе спросить. Подошел к башне, а он... Но знают ли об этом, я не знаю. Ты тоже там был?
— Был, был. Тебя-то зачем туда понесло?
— Да я же говорю: о тебе беспокоился. Кто же это его, а, Петька?..
— Кто, кто... — Петька вдруг всхлипнул. — Я...
— Ты-ы? — с ужасом выдохнул Валька. Он отшатнулся от дружка. — Ты... убил?..
Петька провел по лицу ладонью, смахивая слезы.
— Что ты мелешь? Я убил... Ты подумал, что говоришь? Не убивал я, а только... — Петька снова всхлипнул. — Я виноват, что его убили.
— Виноват? — Валька вспомнил, что Магда говорила о том же самом. — Как? Почему?
— Виноваты кинжалы, — непонятно пояснил Петька. — А я... Только ты погоди. — Он еще раз вытер ладонью слезы. — Все узнаешь, потерпи. Я со вчерашнего вечера не ел. Не принесешь чего-нибудь?..
— Сейчас. Одну минутку. Ты садись пока на стул, устал, наверное.
— Да я грязный, как... Целый день валялся...
— Ничего, не стесняйся, Петька. Я так рад, что ты нашелся! Вон умойся, если хочешь, пока. Свет зажечь?
— Да ты что? Очумел от радости? Чтоб нас увидели?
