Самая дорогая бутылка в мире - [6]

— Что-то случилось? У вас неприятности?

— Все очень скверно, — жалобно отозвалась она. — И вы единственный, к кому я могу обратиться, мсье Драммонд. Вы всегда были так добры. Вы мне поможете?

— С удовольствием. Если объясните, в чем дело и что от меня требуется.

— К сожалению, придется. Вы должны услышать правду. — Мадам Кассулас судорожно вздохнула. — Все очень просто. У меня была связь с Максом. И Кирос узнал.

Сердце у меня упало. Я ни в коем случае не желал вмешиваться в подобные дела.

— Мадам — беспомощно произнес я, — вы должны сами уладить отношения с вашим супругом. Поймите, я не могу касаться таких вещей.

— Ну пожалуйста! Если бы вы только попытались понять…

— Не вижу, что здесь нужно понять.

— Очень многое! Кироса, меня, наш брак. Я не хотела выходить за Кироса, и вообще ни за кого. Но родные просто выдали меня замуж. Что я могла сделать? С самого начала это было ужасно. Для Кироса я только красивая безделушка, он совсем меня не любит. Бутылка вина, которую он у вас купил, для него дороже, чем я. Со мной он как каменный. А Макс…

— Понимаю, — утомленно произнес я. — Макс показался вам совсем другим. Ему вы очень дороги. По крайней мере так он говорит.

— Да, он действительно говорил это, — вызывающе сказала мадам Кассулас. — Не знаю, был он тогда искренним или нет, но я нуждалась в таких словах. У женщины должен быть мужчина, который признается, что она дорога ему, иначе у нее вообще ничего нет. Но я поступила ужасно эгоистично, подвергая Макса опасности. А теперь, когда Кирос о нас знает, ему грозит страшная беда.

— Почему вы так думаете? Ваш супруг когда-нибудь высказывал угрозы в его адрес?

— Нет, он даже не обмолвился, что знает о нашем романе. Но ему все известно. Могу поклясться. Это чувствуется по тому, как он со мной обращается в последнее время, какие замечания отпускает: будто наслаждается шуткой, в которую посвящен только он один. И мне кажется, это как-то связано с бутылкой «Сент-Оэна», которая заперта в столовой. Вот почему я просила вас помочь. Вы разбираетесь в таких вещах.

— Мадам, я знаю только одно — «Сент-Оэн» приготовлен к праздничному обеду, который должен состояться в субботу.

— Да, так говорит Кирос. Но каким тоном… — Мадам Кассулас наклонилась, впилась в меня взглядом. — Скажите мне вот что, мсье Драммонд. Можно отравить вино прямо в бутылке, не вынимая пробки? Существует какой-нибудь способ сделать это?

— Да перестаньте! Неужели вы хоть на минуту способны вообразить, что ваш муж хочет подлить яд Максу?

— Вы не знаете Кироса так, как я. Не знаете, на что он способен.

— Даже на убийство?

— Даже на убийство, если будет уверен, что это сойдет ему с рук. У нас в семье рассказывали, как в молодости он расправился с человеком, который его обманул из-за какой-то мелкой суммы. Но он настолько умело все сделал, что полиция его даже не заподозрила.

Именно тогда я вспомнил слова Кассуласа о том что он готов пойти на любой риск, если считает его оправданным, и похолодел. Я отчетливо представил себе, как игла прокалывает пробку бутылки «Сент-Оэна», как в вине растворяются капли смертельного яда. И тут же понял, насколько нелепа такая картина.

— Мадам, вот как бы я ответил на ваш вопрос. Ваш супруг не хочет кого-то отравить во время обеда, разве что он задумал умертвить нас всех, что весьма сомнительно. Помните, я тоже приглашен насладиться своей долей «Сент-Оэна».

— А если яд будет только в бокале Макса?

— Невозможно. Ваш супруг слишком уважает его дегустаторские способности, чтобы пойти на такой дешевый трюк. Если вино погибло, Макс поймет и не станет его пить. А если оно не испортилось, сразу ощутит, что в него что-то подмешано, и больше не притронется к своему бокалу. Во всяком случае, лучше всего обсудить проблему с Максом, ведь она касается именно его.

— Я пыталась, но он только смеется надо мной. Он твердит, что у меня просто разыгралось воображение. Я знаю, почему. Он так безумно хочет попробовать вино, что никому не позволит удержать его.

— Что ж, могу его понять. — Даже восстановив самообладание, я пытался уйти от неприятной темы. — Разумеется, Макс прав: во всем виновато ваше воображение. Если действительно хотите меня послушаться, думаю, вам следует вести себя с мужем, как будто ничего не случилось и в дальнейшем держаться подальше от мсье де Марешаля.

Ничего другого при подобных обстоятельствах я посоветовать не мог. Я надеялся, что она не настолько напугана, чтобы поступить иначе. И не слишком потеряла голову из-за Марешаля.

В тот вечер я слишком много знал, чтобы оставаться спокойным, и чувствовал себя неважно. Но встретившись с участниками обеда, убедился, что мадам Кассулас прекрасно владеет собой, и вздохнул с облегчением. Что касается ее супруга, я не сумел уловить никакой перемены в его обращении с женой или де Марешалем. Это как нельзя лучше убеждало в том, что угрызения совести возбудили воображение Софии и Кассулас ничего не знал о ее романе. Вряд ли такой человек способен оставаться безмятежным, когда ему наставляют рога, а он в тот вечер демонстрировал абсолютное спокойствие. Когда мы сели за стол, стало ясно, что его волнует только меню, а главное — стоящий перед ним «Нюи Сент-Оэн».