Самая длинная ночь - [96]
А л е к с е й (отцу, который все еще стоит у двери в прихожую, загораживая дорогу). Разреши, папа… Ты разрешишь?
Кочеварин посторонился, пропустил сына в прихожую, стоит в дверях, смотрит иа него все время, пока тот говорит по телефону, и все остальные смотрят, слушают так, будто этот разговор решает что-то очень важное.
(В трубку.) Иван Феодосьевич? Здравствуйте, Иван Феодосьевич. Это Кочеварин беспокоит. Алеша. Извините, попали в аварию. Ничего. Отделались испугом. Сегодня уже не сможем. ГАИ, протокол… Завтра? Спасибо. Будем точно. Спасибо. Передам. (Положил трубку, проходя в комнату мимо отца, с чувством.) Спасибо, папа. (Зое.) Тебе большой привет. Все в порядке.
Пауза. Все смотрят на Кочеварина.
К о ч е в а р и н. Так… Значит, уже все решили?
Звонок в прихожей.
Е к а т е р и н а. Карпов?
Л ю б а. Владик вернулся…
Снова звонок. Кочеварин решительно пошел к двери.
(Отчаянно.) Не открывай!
Кочеварин открывает входную дверь. Люба убегает в другую комнату. Входит Ш м е л е в а, в руке папка — точно такая же, которую принес Кочеварин, но другого цвета — красная.
Ш м е л е в а. Здравствуйте, Михаил Антонович!
К о ч е в а р и н. Клавдия Петровна… День добрый.
Ш м е л е в а. Вы что, неважно себя чувствуете?
К о ч е в а р и н. Нормально.
Ш м е л е в а. А я едва поднялась, буквально за волосы себя с койки стащила. Биоритмы сегодня тяжелые. Перепады давления. Внучка говорит: полежи, ты свое отработала… Странные у них понятия: «свое отработала». Прекрасная песня есть у Пахмутовой. (Напевает и одновременно развязывает тесемки на папке.) «Пока я дышать умею…» У меня тут протоколы товарищеского суда. Перепечатала. Подпишете?
К о ч е в а р и н. Давайте.
Ш м е л е в а. Как здоровье Ольги Сергеевны?
К о ч е в а р и н. Нормально.
Ш м е л е в а. Надо беречь себя, мы еще нужны людям.
К о ч е в а р и н. Зачем?
Ш м е л е в а. То есть как это зачем? Мы старая гвардия. Опыт, традиции… Нужно приносить людям пользу.
К о ч е в а р и н. А что такое польза, как вы считаете?
Ш м е л е в а. Польза… Это то, что хорошо, нужно людям… Торжество наших идеалов, мир во всем мире… Может быть, я не вовремя?
К о ч е в а р и н. Вовремя. В самый раз.
Шмелева достает из папки бумаги, подает Кочеварину, тот пристроился у столика, на котором стоит телефон, подписывает.
Ш м е л е в а (напевает). «Пока я дышать умею, я буду идти вперед…» Вот здесь, пожалуйста. Второй экземпляр. И здесь. «И снег, и ветер…»
К о ч е в а р и н. А это что?
Ш м е л е в а. Дело Звонихина. Вот сопроводительная. Поскольку меры общественного воздействия неэффективны, будем привлекать к уголовной.
К о ч е в а р и н (читает сопроводительное письмо). Есть новые факты?
Ш м е л е в а. Вчера опять в нижнем белье за почтой спускался. Извините, в кальсонах… В шлепанцах, с нерасчесанной бородищей и в кальсонах, байковых. Представляете, натюрморт?
К о ч е в а р и н (похоже, что думает о другом). Зачем же он?.. В байковых? Жара…
Ш м е л е в а. Хватит либеральничать, пусть милиция разбирается. Лиманова Оля с третьего этажа, кормящая мать, столкнулась с ним в дверях лифта. Молоко пропало. Мы акт составили. Восемь подписей. Миндадзе, Окунева, Гордон…
К о ч е в а р и н. Зачем он это делает, как вы думаете?
Ш м е л е в а. Из принципа, Михаил Антонович. Хулиган. Вызов общественному мнению. Грозился: если мы его не оставим в покое, голым за почтой спускаться будет. (Указывает, где подписать.) Вот здесь, пожалуйста.
К о ч е в а р и н (вертит ручку, задумчиво). Клавдия Петровна, я очень плохой человек?
Ш м е л е в а. Простите, не поняла?
К о ч е в а р и н. Я злой человек?
Ш м е л е в а (с искренним изумлением). Господи, как вам это могло прийти в голову?!
К о ч е в а р и н. Не считаете же вы меня добрым. Если бы я был добр, наверное, меня бы не выбрали председателем товарищеского суда.
Ш м е л е в а. Михаил Антонович, голубчик, что с вами? Да мы к вам… Мы вас… Вся наша общественность… Более честного, принципиального, высоконравственного человека нет ни в первом, ни во втором, ни в третьем корпусе. Во всем микрорайоне нет!
Пока Шмелева говорит, Кочеварин не спеша рвет бумагу, которую она ему дала на подпись.
Что вы делаете?
К о ч е в а р и н. Спасибо, Клавдия Петровна.
Ш м е л е в а (растерянно). Я не совсем поняла…
К о ч е в а р и н. Звонихина привлекать подождем.
Ш м е л е в а. Но ведь вы сами распорядились: при наличии новых фактов…
К о ч е в а р и н. Подождем. Я поговорю с ним.
Ш м е л е в а. Бесполезно, Михаил Антонович. Если ему не дать как следует по мозгам…
К о ч е в а р и н. Подождем. По мозгам — подождем.
Ш м е л е в а. Пожалуйста, если вы считаете нужным…
К о ч е в а р и н. До свидания, Клавдия Петровна.
Ш м е л е в а. До свидания… Мне кажется, вы все-таки неважно чувствуете себя сегодня. Надо полежать. До свидания, Михаил Антонович. (Уходит.)
Е к а т е р и н а (выходит в прихожую). Папа!
К о ч е в а р и н. Что?
Е к а т е р и н а. Как себя чувствуешь?
К о ч е в а р и н. Нормально.
Е к а т е р и н а. Может, тебе валокордина накапать?
К о ч е в а р и н. Не надо. (Пошел в комнату, взял в руки папку.) Я старый дурак. Догматик. Идеалист.