Самая черная птица - [107]

— Ольга, — сказала она тихо, — будьте другом Эдди. Не покидайте его. Ведь он так вас любит — правда, милый?

По, сидевший рядом, горько рыдал.

— Я останусь спокоен, — пообещал он.

Вирджиния По умерла днем 30 января 1847 года. Ей шел двадцать пятый год, двенадцать лет она провела в замужестве.

После ее кончины Ольга опрыскала комнату духами, а потом отправилась в Фордхем, чтобы купить подходящий льняной саван и гроб. Она также купила для По новый черный костюм, приличествующий ситуации.

Вернувшись домой за собственным траурным платьем, дочь констебля сообщила отцу, что милая девочка умерла в муках и совсем не могла говорить, а глаза ее горели.

На похоронах, состоявшихся спустя три дня, Мадди подошла к Ольге и взяла ее за руку.

— Если б не вы, дорогая леди, — проговорила она, — мою бедную Вирджинию похоронили бы в хлопковом саване. Я никогда не смогу отблагодарить вас за то, что моя девочка обретет покой в чудесной льняной ткани.

Кое-кто из «звездных сестер» тоже присутствовал на похоронах в Фордхеме. По большей части они явились в чепчиках и платьях с тугим корсажем, отлично подходивших для этой увлекательной прогулки. Собственно говоря, как заметила Ольга отцу, эти курицы пришли поглазеть на страдания великого Ворона. Увидеть, до какой степени человек может быть подавлен, чтобы потом отправиться наслаждаться развлечениями, исполнив свой гражданский и христианский долг.

Поверх нового костюма По завернулся в свою старую вест-пойнтскую шинель — ту самую, что носил все эти годы и что в последнее время согревала Сисси, лежавшую на смертном одре.

Ольга мягко попросила его не надевать это старое тряпье и спрятала его, но поэт не послушался, все равно отыскав и надев пальто.

Эдгар последовал за телом своей жены и кузины по аллее к голландской реформаторской церкви — до нее нужно было полмили идти через лес.

По возвращении он впал в состояние оцепенения. Когда все в маленьком домике уснули, писатель вскочил на ноги и по свежему снегу отправился на могилу Сисси.

Наутро Ольга обнаружила, что у него сильная лихорадка и бред. Она наняла экипаж с кучером и отправила По к доктору Фрэнсису в Гринвич-Виллидж.

Врач не на шутку встревожился и объявил, что у бедняги — воспаление мозга.

Он назначил лечение, но прямо заявил, что для успеха нужно активное участие самого пациента.

— Эдгар, — печально напутствовал доктор Фрэнсис, — вы должны сидеть подальше от печки с мыльным камнем под ногами. Кроме того, крайне необходимо пополнить запас фосфатов, истощившийся от умственных нагрузок. Следует есть рыбу, моллюсков и устриц каждый день. Я также настоятельно рекомендую хлеб, приготовленный на хосфордских дрожжах, — в его муке сохраняется фосфор.

Отведя Ольгу в сторону, доктор прописал больному также успокоительные, однако просил давать ему лекарство осторожно, чтобы оно не вызвало безумия.

Дочь констебля стала ухаживать за По.

Хейс беспокоился, что столь близкое общение с поэтом может оказать на девушку пагубное влияние. Сыщик раздумывал над тем, чтобы запретить ей эти визиты, но понимал бесполезность таких мер. Да и сам не мог осуждать свою девочку.

Ольга регулярно мерила поэту пульс, дожидаясь, когда он выровняется и можно будет дать успокоительное. Под таким чутким присмотром писатель не только пошел на поправку, но даже снова вернулся к работе.

Девушка часто наведывалась в скромное деревенское убежище, а если не приходила — присылала цветы. Эдгар называл ее «мое святое солнце».

Мадди благодарила за заботу со слезами на глазах.

— Ну вот, — сказал По однажды, когда у него случился неожиданный приступ разговорчивости, — вот во что я превратился. Сейчас для меня начало и конец времен. Когда мне было пятнадцать, я жил со своими приемными родителями и влюбился в девушку из Виргинии, из Ричмонда. Ей тоже было пятнадцать лет, она жила по соседству, ее звали Сара Эльмира Ройстер. Мира… Как описать ее? Изящный маленький стан, привлекательные губы, большие черные глаза, длинные каштановые волосы, копной темных локонов падавшие на плечи. Мы любили гулять по улицам старого Ричмонда или в окрестных лесах и полях; мне нравилось петь для этой девушки.

Любимым местом был сад, за которым присматривал верный слуга делового партнера моего отца. Там, за оградой, средь листвы я цитировал Мире Жиля Флетчера-старшего: «Лужайка, утопавшая в зелени и цветах, чудесное место, овеянное дремой. Лазурные листья мирта, обрызганные росой, — словно звезды в синем вечернем небе». — По улыбнулся приятным воспоминаниям. — Мы были так увлечены друг другом, — продолжил он. — Даже собирались пожениться.

Меня отправили учиться в университет. Будучи очень наивным, я не сомневался, что вернусь в дом своего приемного отца, женюсь на Мире и буду работать. А потом займу место в конторе и получу богатство, почет и ответственность, положенные наследнику.

Как жестоко я ошибался!

Достигнув в ходе учебы величайших успехов в латыни и французском, я сделался искусным спорщиком и выдающимся спортсменом.

Часто писал Мире, но не получал ответа. Ее отец, сговорившись с моим отчимом, перехватывал письма и уничтожал. Я представить себе не мог, что они только и ждут удобного случая, чтобы отделаться от меня. Скаредность Джона Аллана доходила до смешного. Он не давал мне достаточно денег для существования. Я стал употреблять напиток из рома с мятой и играть в вист с большими ставками, надеясь достать денег на свое образование.