Самая большая подводная лодка в мире - [24]

— «Медуза» закрыта, — отозвался Тон, — и слабо верится, что она когда-нибудь откроется.

В этот момент Саратов как раз поравнялся с ними, и они подошли к краю причала. На носу виднелись полустертые буквы: «СССР». Тучи птиц продолжали кружиться вокруг лопастей. С высоты утопавшей в солнечных лучах рубки люди, чьи фигурки казались совсем крошечными, приветливо махали им руками.

Они двигались вслед за подводной лодкой до места ее швартовки у причала верфи. Неподвижным «Саратов» казался еще огромнее. Вода под его чудовищной массой в одночасье потемнела, по стальной морде струились все слезы моря.

[Часть вторая]

[8]

Увы, «девушка под фонарем» так никогда и не отправилась на улицу Салин. На следующее после прибытия «Саратова» утро жандармы наводнили парк и виллу грека. С Ким были в высшей степени предупредительны, когда уводили, чтобы вернуть родным.

Макс спрашивал себя, не проболтался ли, польстившись на вознаграждение, кто-нибудь из тех, кто сопровождал его на причале. Но поскольку все продолжали жить в нищете, он оставил свои подозрения.

Возле маленькой беседки жандармы случайно наткнулись на прямоугольник свежевскопанной земли. Стали рыть и нашли расчлененное тело молодого татарина.

Арестованный в кабинете верфи Пупаракис проследовал в наручниках мимо своих рабочих и мастеров.

Арест грека произвел большое волнение в маленьком порту. Незамедлительно созванный муниципальный совет пришел в ужас от возможности остановки верфей. Не сегодня завтра около сотни рабочих-иммигрантов и с десяток коренных жителей останутся без работы, что добавит нужды и без того уже обнищавшему городу. В ходе короткой процедуры мэру разрешили назначить официального наблюдателя за работой верфей.

Как только Макс избавился от своих гипсовых повязок, он был принят в совете. Он представил на рассмотрение идею о превращении лодки в туристическую достопримечательность и привел убедительные аргументы. Демонстрируя газетные вырезки, он настаивал на интересе публики к большим кораблям. От Антверпена до Руана старые парусники притягивали к себе толпы народа. Да и другие суда, превращенные в музеи, приносили доход в разных портах мира. Макс уверял, что помимо нескольких уцелевших в великих войнах кораблей публика охотно посещает дракары, шебеки, габары, урки… Вдохновленный музыкой этих слов, он приподымался на цыпочках и разворачивался во всю ширь, словно парус на бизань-мачте.

По его сведениям, в Европе не было ни одного открытого для публики подводного корабля таких гигантских размеров как «Саратов», что, несомненно, должно привлечь отдыхающих. Этот аттракцион обеспечит занятость многим сезонным рабочим и даст новый импульс местной торговле. Город не мог похвастаться ни своим пляжем, ни своей кухней, ни какими-нибудь историческими памятниками. Теперь у него будет хотя бы своя подводная лодка, к тому же подобная достопримечательность вполне соответствовала бы дурной репутации Сан-Франсуа-ле-Моля. Можно было бы продавать серии почтовых открыток с изображением «Саратова», его уменьшенные модели для детей, барометры в форме перископа и все те мелкие вещички из гипса или латуни, перед которыми не могут устоять туристы. Художественные ремесла развивались бы вокруг порта. И Сан-Франсуа-ле-Моль вышел бы тогда из череды своих бед.

Проект вызвал одобрение большинства членов совета. Чтобы обеспечить начало предприятия, был утвержден дополнительный бюджет, возродили почивший туристический центр, в который Макса пригласили на работу в качестве консультанта.

Месяц спустя в прессе появились первые рекламные статьи. По обочинам дорог, ведущих в порт, на гигантских щитах красовался грозный силуэт «Саратова».

* * *

Макс не чувствовал никаких последствий переломов. У него даже создалось впечатление, что он может теперь ходить быстрее и дольше, словно стержни, вставленные в голени, укрепляли его ноги.

Вернувшись из больницы после короткого курса реабилитации, он собрал свои скудные пожитки и был уже готов отправиться на улицу Бланш. В этот момент Жиль увлек его за собой на кухню подальше от Пиу.

— Не бросай нас, — сказал он. — Я так боюсь, что у Пиу случится рецидив. Только с твоим появлением она снова начала жить.

Она и в самом деле обрела прежнюю фигуру, ее щеки порозовели, груди выдались за край лифа. Макс думал об утренних омовениях, о шаловливых прикосновениях Пиу, которые день ото дня становились все более дерзкими. Вначале она довольствовалась тем, что собирала извергнутое семя в свои ладони. Потом был придуман новый персонаж, некая людоедка, которая прогоняла волков, покусывала поникшего Петрушку и утоляла жажду из его фонтана.

Макс пообещал Жилю ежедневно навещать их.

Вскоре завертелся туристический проект. Макс посвящал ему все дни. Время от времени, возвращаясь к себе, он доставал том из книжного шкафа. На форзаце трепыхалось слово с перерезанной глоткой. Другие слова превращались в своих столбцах в мумии и рассыпались в прах.

Макс сделался чужаком среди словарей. Слова давали ему понять, что его общество им неприятно. При его приближении они застывали на бумаге, притворялись спящими или агонизирующими. Лишь небольшая группа сирых и безликих слов оставалась ему верна, они лизали его руки, когда он переворачивал страницы.