Самарянка. Современная монастырская история - [21]

– Не задерживайтесь!

Сразу трое побежали по лестнице. Ольга поняла, что прятаться или куда–то бежать было бесполезно.

Незнакомцы ворвались в комнату. Один из них подошел к компьютеру, вытащил дискету и тут же поломал ее. Рядом лежала первая. Он уничтожил и эту. Посмотрев на Ольгу, коротко приказал напарникам:

– Не здесь!

Ее затащили в ванную, где она только что уютно сидела на мягком пуфике, подвели к умывальной раковине и уткнули туда лицом. Снизу все так же доносились автоматные выстрелы: несколько одиночных хлопков, а затем очередь – длинная, на половину магазина…

– Что там происходит? – Ольга больше ни о чем не думала и ничего не соображала. – Что происходит?!

Кто–то из трех откинул ее волосы с затылка вперед, и она почувствовала прикосновение острого лезвия к горлу.

– Оказывается, как все просто, – последняя шальная мысль пронеслась в голове. – Но почему ножом? Почему?!

Автоматы теперь били, заглушая друг друга.

– Не-е-е-т!! – закричала она, делая отчаянную попытку вырваться.

…Ольга в испуге открыла глаза. Кто–то в темноте тряс ее за плечи.

– Олечка, что с тобой? Ты весь монастырь перепугаешь. Что с тобой?

Ольга быстро пришла в себя. Это был сон. Страшный, ужасный сон. А над ней склонилась испуганная матушка Антония. Но где–то недалеко все равно слышались автоматные очереди.

– Не бойся, – успокоила Ольгу пожилая монахиня, ласково погладив ее, – это солдаты опять на ночные стрельбы вышли. А лес наш такой, что в одном конце чхни – на другом слышно будет. Отдыхай. Утро еще не скоро. Все спят. И ты спи с Богом.

Монахиня поправила фитилек лампады, горевшей в углу перед образами, и снова легла на свою кровать. А Ольга закуталась в большой шерстяной платок, который ей накануне вечером подарила игуменья, и вышла на террасу вдохнуть свежего воздуха и немного успокоиться после ночного кошмара.

Ярко светила луна. От ее тихого сияния все вокруг казалось темно–синим. В лунном сиянии блекли даже звезды. Ольга глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Потом повторила еще раз и еще. Это ее всегда успокаивало. Если бы не автоматная стрельба где-то за лесом, то тишину ночи не нарушало ничего, кроме шепота листьев да дивного пения невидимых пернатых обитателей. Ольга вдохнула еще раз, выдохнула на свет сияющей луны густой пар и зашла назад в келью. Сняв платок, прилегла. Она уже знала, что, внезапно проснувшись среди ночи от неприятного сна, до утра уже не сможет сомкнуть глаз.

В келье было немного прохладно и сыро. Натянув шерстяное одеяло до самого подбородка, Ольга посмотрела на горящую лампадку. Ей вспомнилось далекое детство, когда она, гостив в деревне, всегда пряталась под одеяло от лампады, которую ее бабушка зажигала на ночь перед образом Божьей Матери. Давно уже нет ни бабушки, ни деревни, где она когда–то жила, ни лампады. Да и тот образ тоже куда-то исчез бесследно.

«Странно, – подумала она, – почему же я раньше боялась этого света? Ведь в нем так много добра, покоя, тепла…».

Закутавшись еще теплее, Ольга смотрела и смотрела на мерцающий во тьме огонек.

«Исполнилось твое желание, монашка, – подумала она про себя. – Куда хотела – туда попала. А теперь на себя пеняй, что б ни случилось».

Опять какая-то волна страхов и сомнений накатилась на нее. Чтобы избавиться от неприятного ощущения, Ольга прикрыла глаза и попыталась представить себе, чем в эту минуту занимаются ее бывшие сокамерницы. Она мысленно пошла по зоне: через главный вход в высоком бетонном заборе, минуя три ряда заграждений из колючей проволоки и вышки с автоматчиками.

Ольге вспомнилось, как ее привезли сюда вместе с другими заключенными на «кукушке» – в специальных зарешеченных вагонах, которые, пыхтя паром во все стороны, тянул маленький паровозик, развозя зеков по огромной территории, бывшей когда-то частью великой сталинской империи исправительных лагерей. Она вспомнила, как сквозь зарешеченные окна камеры на колесах она вдруг услышала немного театральный мужской голос, торжественно оповещавший через громкоговорители всем обитателям этого печального края о прибытии новых поселенцев:

– Эти люди не захотели жить на воле и есть хлеб с маслом! Они приехали на черный хлеб с баландой!

Позже Ольга привыкла к тому, что так встречали всех, кого раз в неделю привозила «кукушка»: как «первоходок», впервые попадавших по приговору суда на зону, так и «краток» – рецидивистов. Это стало даже некой традицией, ритуалом, когда Шурик – молодой офицер в очках, удивительно похожий на главного героя-растяпу из «Кавказской пленницы» – всякий раз громогласно смеялся над теми, кто с полными страха глазами выходил из вагонов под автоматами охранников и злое рычанье огромных псов.

Так же мысленно петляя по зоне вдоль серых одно– и двухэтажных бараков, нашла свой отряд. Кепка, Кайфуша, Марго, Малина, Тишка… Все ее близкие подруги по лагерной «семье» крепко спали на скрипучих двухъярусных кроватях, давно возвратившись с работ на промзоне, напившись горячего «чифу»[13], поделившись друг с другом последними новостями и сплетнями с воли. Тишка сладко зевнула и, что–то промурлыкав себе под нос, повернулась на другой бок.