Самак-айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака - [12]

ГЛАВА ПЯТАЯ. О том, как посватался Хоршид-шах к Махпари и что из этого получилось, как встретился царевич с Шогалем и Самаком

А сочинитель сей истории рассказывает вот что.

Когда царевич спешился у ворот города Чин, Фаррох-руз, его брат, сказал ему с глазу на глаз:

– О великий царевич, братец мой ненаглядный! Хочу я тебе словечко молвить – так мне благоразумие велит, душа так просит. Коли ты не против, коли сочтешь слова мои правдивыми и полезными, тогда скажу.

– О великий и мудрый, о мой старший брат, – говорит ему в ответ царевич, – я тебе не стану противоречить, из воли твоей не выйду, ты меня старше, ты меня лучше, а уж наставления твои самые верные. Так о чем речь?

– О царевич, знай и ведай, что дело, которое ты затеял, трудное и рискованное, а жизнь дорога, нельзя ее каждый шаг опасности подвергать. Ведь все, что ни делается, совершают ради жизни, а коли жизни лишиться, какой прок от тех деяний? Поразмыслил твой брат хорошенько и решил: надобно всегда жизнь оберегать, только так и поступать. Мы с тобою очень похожи – и ликом, и оком, и волосом, и голосом, и всею статью. Никто нас различить не может, разве что слуги наши старые, но и те по платью судят, да порой ошибаются. Сама судьба велела этим воспользоваться, переодеться мне в твою одежду, сесть на твое место под именем Хоршид-шаха, а тебе преобразиться в Фаррох-руза. Да так, чтобы никто не знал об этом. Ведь когда нас приведут во дворец, явится нянька царевны и начнет свои загадки задавать. Я не смогу ответить. Нянька меня заберет, но ты-то будешь на свободе, авось что-нибудь сумеешь придумать. Если я жив останусь, ты меня вызволишь, а если убьют меня, воздашь за мою кровь и постараешься достичь своей цели. Я готов пожертвовать жизнью ради тебя.

Хоршид-шах вознес за него молитву богу, а потом сказал:

– О брат, это мое дело. Ведь влюблен я! Из-за этой любви я родной дом оставил, тебя вместе с собой невзгодам и лишениям подверг. И жертвовать собой надо тоже мне. А тебе надлежит, если со мной что случится, сообщить отцу и матери, так что будь готов отомстить за меня.

– Не я ли тебя, брат, с самого начала спрашивал – говорить мне или нет? – упрекнул Фаррох-руз. – Не ты ли молвил «говори»? Так что теперь не возражай. Надо сделать так, как я сказал, это будет благоразумно.

Выслушал его Хоршид-шах, тотчас одел Фаррох-руза в свое платье, тот вошел в царский шатер, сел на тахт, а Хоршид-шах стал почтительно возле него, и никто из свиты ничего не заметил. В это время и прибыл тот Масгуль-хаджиб. Стража, стоявшая у входа в шатер, доложила, что, мол, от богдыхана хаджиб прибыл, дожидается, какой приказ будет. Царевич приказал впустить его.

Фаррох-руз на тахте сидит, Хоршид-шах перед ним стоит, слуги и прислужники в ряд выстроились, тут и вошел Масгуль-хаджиб. Видит, Фаррох-руз сидит на тахте. Поглядел на него хаджиб, поклонился ему земным поклоном, приветствовал его как положено. Потом речь повел:

– О прекрасный юноша, царь мира Фагфур изволит спрашивать, какого вы, дай вам бог счастья, роду-племени, откуда прибыли, зачем пожаловали, по какой причине в нашу сторону завернули. Ответь нам, чтобы мы поступали в соответствии с вашими намерениями.

Когда хаджиб кончил говорить. Фаррох-руз головой кивнул и сказал:

– О почтенный хаджиб, передай мой привет шаху и скажи ему, что я – Хоршид-шах, сын Марзбан-шаха, падишаха Халеба и всей Сирии. Стало нам известно, что у шаха есть дочь, прекрасная, как звезда. Я прибыл в эту страну, чтобы посвататься к ней, ради этого приехал к шаху на поклон. Никаких других дел у меня здесь нет, я одного хочу – породниться с шахом. Коли соизволит он принять меня – поклонюсь ему в землю, почет окажу, коли нет – возвращусь домой, вот и все. Поезжай и передай это шаху.

Выслушал Масгуль-хаджиб эти слова, отдал поклон, вернулся во дворец к Фагфуру-богдыхану и сказал:

– Великий государь, сын Марзбан-шаха из Халеба приехал свататься.

Выслушал это Фагфур и опечалился. Обратился он к Мех-ран-везиру:

– Что за напасть такая: из-за этой девчонки все цари со мной рассорились! Уж лучше бы у меня совсем не было дочери, одни неприятности с нею.

Мехран-везир говорит:

– О шах, с тех пор как мир стоит, были у царей дочери и один царский род с другим то браки заключал, то раздоры затевал. А твои беды не из-за дочери, а из-за кормилицы-колдуньи, и все это по воле судьбы. Ничего не поделаешь, с этой ведьмой никто не справится: надо, чтобы истинный бог себя оказал. Прикажи украсить город, дружине вели навстречу гостю выступить – ведь он царский сын, ему подобает с провожатыми в город войти.

– Делать нечего, – согласился Фагфур. – Ну, пускай люди знают, что это ты их благодетель.

Приказал шах жителям, чтобы город украсили и горожане праздничное платье надели. Жители занялись этими хлопотами. А Фагфур велел, чтобы Мехран-везир с вельможами и дружиной из тысячи всадников, с хаджибами снарядились и выступили к лагерю Хоршид-шаха. Известили Хоршид-шаха, что из города народ идет – встречу ему устраивают. Царевич на тахте облачился в шахские одежды, повязал царский пояс, возложил на голову драгоценный венец. Хоршид-шах стал почтительно возле тахта, а Темерташа на стражу поставили. Выстроились в ряд слуги, вошел в шатер Мехран-везир с вельможами. Поглядел он на прекрасный лик Фаррох-руза, восхвалил его и благословил. Потом подал знак, и стали царевичу представлять весь народ. Тут принесли розовой воды, испили они и пожелали стол накрыть, чтобы Масгуль-хаджиб всем заправлял и услужал им, но тот сказал: