Салют на Неве - [38]

— Что это вы там сочиняете? — крикливо спросил Столбовой, подойдя к раненому. Лейтенант лежал на верхней койке, как раз на уровне наших голов. Он на мгновение смутился и быстро захлопнул книгу. Потом вынул листок с какими-то чертежами и нерешительно протянул его нам.

— Пока рана не беспокоит, я решил закончить одну работу. Это проект автомата, смонтированного из обыкновенной винтовки. Оружия мы сейчас не получаем, нам нужно своими силами выходить из трудного положения. Я прошу вас передать мое предложение в редакцию газеты «Красный Гангут». При желании его можно легко осуществить. Это наше общее дело.

Чертежи были сделаны лейтенантом на передовой в течение последней недели. Они были выполнены предельно красиво и точно. О своей ране он нас не спросил. Судьба изобретения интересовала его значительно больше, чем рана. Столбовой бережно взял чертежи и обещал передать их по назначению.

С осени в газете «Красный Гангут» стали все чаще появляться статьи с различными рационализаторскими предложениями. Оторванность гарнизона от родной страны заставляла ханковцев приспосабливаться к новым условиям жизни. Нехватало бензина, вереницы грузовых машин б бездействии стояли в лесу. Кто-то простым и понятным языком написал статью об устройстве газогенераторных установок, — и по всему полуострову затарахтели, задымили грузовики с прилаженными к ним самодельными цилиндрами. Вопрос с автотранспортом был разрешен на Ханко в несколько дней. Другой автор прислал в газету подробное описание изготовления лыж, и вскоре во всех частях гарнизона появились и зашумели лыжные мастерские. Творческие замыслы, рождаемые блокадой, претворялись в жизнь дружно и без задержки.

В августе на страницах газеты открылся отдел под заголовком «Герои Гангута». В нем описывались боевые дела и геройские подвиги выдающихся защитников крепости. В перечень героев попало около десяти человек. Больше других запечатлелся у меня в памяти лейтенант Фетисов, он геройски погиб при взятии острова Эльмхольма.

Фетисов пожертвовал своей жизнью для спасения катера и находившихся на нем матросов из гранинского отряда. Катер подходил к Эльмхольму для подкрепления высадившегося десанта. Сбившись с курса, лавируя под обстрелом, он повернул прямо на финнов, которые засели с орудиями среди высоких береговых скал. В это время Фетисов с группой разведчиков занимал другую сторону острова и ждал момента, когда друзья подбросят боеприпасы. Зная, что его ожидает верная смерть, он выбежал из укрытия на выступающий в море утес, обернулся и крикнул своим: «Прощайте, товарищи! Крепко держите остров!» Потом знаками просигнализировал катеру о грозящей ему опасности. Финские пулеметчики в ту же секунду расстреляли лейтенанта Фетисова, но корабль благодаря ему уцелел и выполнил боевое задание.

…Итак, день 5 сентября прошел совершенно спокойно. На следующее утро мы сделали торжественный обход подземного отделения и заново распределили раненых между врачами. После работы все остались обедать в «дежурке», очень тесной каморке, размерами не более шести метров, из которых добрых четыре были заняты массивным квадратным столом. Несмотря на чрезвычайную тесноту, все сразу полюбили эту «каюту». Здесь было приятно отдыхать, обедать в кругу друзей, а то и просто сидеть за книгой при мягком свете лампы с зеленым матерчатым абажуром. Висевшая на стене выцветшая картина с изображением неизвестного морского сражения придавала комнате особый уют.

Когда, после первого рабочего дня в подземелье, мы возвращались в подвал по заросшей бурьяном тропинке, наша железнодорожная батарея глухо постреливала вдали. Все решили, что вчерашний инцидент с младшим лейтенантом исчерпан. Финны выжидательно молчали. С деревьев сыпались сухие желтые листья. Осенний день сиял ясно и холодно. Из парка веяло запахом грибов и брусники.

Вечером, после второго обхода, покончив с очередными делами и пользуясь небывалым затишьем, обитатели подвала собрались в нашей крошечной комнате. Шура приготовила чай. Когда совсем стемнело, с островов послышались сухие и резкие выстрелы финских пушек. Все стали прислушиваться.

Вдруг сразу, в течение нескольких секунд, на узкий участок земли между «яслями» и подвалом обрушились десятки снарядов. Через метровые стены дома явственно доносился свистящий звук их полета. Они разрывались по большей части около «хирургии № 1», там, где вчера грохотали «катюши». Финны все-таки засекли батарею. Может быть, они и умышленно били по вновь открытому госпиталю, существование которого вряд ли осталось для них неизвестным.

— Нужно прекратить это мещанское чаепитие, — сказал Столбовой. — Начинается что-то новое и серьезное.

Мы вышли из комнаты. Весь подвал трепетал и потрескивал, будто происходило землетрясение. Со второго этажа падали во двор и звенели последние стекла. По крыше, пробивая листы железа, стучали осколки. Сестры и санитары безмолвно стояли в проходах между подпорами. Я снял телефонную трубку и позвонил в подземное отделение. Подошла Дмитриева.

— Как у вас там? Нет ли разрушений? Все ли работники на местах?

— Пока все благополучно, — спокойно ответила девушка. — Правда, чувствуются сильные сотрясения, но звуков почти не слышно. Настроение у раненых хорошее, некоторые даже играют «в козла».