Сальто-мортале - [18]

Тут, к сожалению, все еще пользуются старыми способами. Берут стеклянный сосуд, суживающийся кверху — ну, точно горлышко перевернутой бутылки, — и вставляют его в другой сосуд, тоже стеклянный. Во второй сосуд наливают соленой воды и добавляют уксуса. Муха залетает в открытый сосуд и тонет. Когда смотрю на эти их сосуды с уксусом и соленой водой, меня просто смех разбирает, сказал он.

Мухи размножаются так быстро, что за неделю их на несколько миллионов прибавляется. Со временем они заполнят всю планету и съедят нас живьем, если мы не примем меры.

Они хотят занять наше место на земле; к этому, с вашего позволения, стремятся мухи, сказал он. Коммуна Альбано делает все что может. Повесили бедняги даже плакат:

ВОЙНА МУХАМ,

а внизу сказано: «Не оставляйте кожицу от фруктов, не бросайте виноградных косточек во время сбора урожая, вернее, когда делаете вино». Но мухи, сказал я, слетаются прежде всего туда, где есть кровь, они очень падки до крови и разлагающихся трупов.

Разлагающихся трупов хватает в любое время года, сказал Джузеппе, — и возле домов, и на лугах. Это умершие зверьки и птицы: белки, мыши, ящерицы и другие зверюшки. А также и люди, сказал я, к примеру старик, которого нашли мертвым на лугу, а вокруг на цветах были пятна крови, и в траве валялся нож. Рядом проходит дорога, на которой вас видели, когда вы по ней проезжали на своем велосипеде. Я езжу, где мне вздумается. Вы ехали на черном велосипеде, который вам предоставила коммуна Альбано. По моей работе мне все время приходится разъезжать, сказал он.

Иной раз мухи прилетают издалека целыми полчищами, это мухи особого вида. Я сказал: — Все мухи одинаковы. А между тем они совсем даже не одинаковые, возразил Джузеппе, есть тысячи разных видов. Так, на глаз, разница почти незаметна, продолжал он. Это как для итальянца, приехавшего в Китай: ему все китайцы кажутся на одно лицо, а ведь это неверно.

Насчет китайцев, сказал я, вы правы. Но вот разницы в мухах я не замечаю, они все кажутся мне одинаковыми. В эти дни в небе Павоны летают целые полчища мух. Эти мухи прилетели издалека, сказал Джузеппе. Одну муху я принес профессору клиники социальной гигиены в Латине, и он сказал, как она называется. Рассказывай, рассказывай, мухолов, попросил я, расскажи мне об этом профессоре. Профессор рассмотрел муху в лупу и потом сказал: это

ЗНАМЕНИТАЯ НЕКРОФИЛИЯ-МОГИЛЬЩИЦА.

Минуточку, я о ней уже слышал, сказал я, это та самая муха, которая чует запах мертвечины еще издалека? Верно, подтвердил Джузеппе. Когда вспыхивает война или происходит землетрясение, сразу же прилетает некрофилия-могильщица. А иной раз даже двумя-тремя днями раньше, точно она предвидит будущее.

Она прилетает и когда труп валяется на лугу возле Средневековой башни? — спросил я. А может, для нее одного трупа мало?

14

Розелла смотрела на меня и не произносила ни слова, сидела как завороженная, молча, не шевелясь — уж не умерла ли она? Меня не так-то легко умертвить, сказала Розелла. Видно, я невольно высказал вслух свои мысли. Ты напоминаешь застывшее изваяние, набальзамированную мумию. Уж если кто и похож на мумию, набальзамированную с головы до ног, — так вот этот мертвец. Тут она показала газетную фотографию — черное пятно на другом черном пятне пошире (первое черное пятно было трупом, а второе, пошире, — лугом). Когда только они научатся печатать газеты! Сплошная чернота, ничего не разберешь! — воскликнул я. В ротационную машину вводят слишком много чернил.

На этих ротационных машинах газеты печатают очень неразборчиво, особенно фотографии. Слишком много чернил вводите и запускаете ротаторы со слишком большой скоростью. Не торопитесь.

В ВАШЕМ РАСПОРЯЖЕНИИ УЙМА ВРЕМЕНИ,

целые века, тысячелетия, а вы экономите каждую минуту. Посмотрите на египетские пирамиды и извлеките урок. Вот они, фараоны, все делали спокойно, не торопясь, а вы, господа, теряете время на то, чтобы выиграть несколько минут для ваших вечерних изданий.

Верно, ничего не разберешь, сказала Россана, но у полиции зрение хорошее. В траве она нашла кое-что. Ну хорошо, кое-что в траве, сказал я, лично мне это даже приятно, хотя и не очень. Но что именно? Что именно — никто в точности не знает. Может быть, нож, сказал я. Нет, речь идет не о ноже или о чем-либо определенном, а так, вообще... Этого не может быть, сказал я. Полиция — не Платон, который рассуждал о вещах вообще. Надо узнать, что они там нашли, сказала Розальма.

На лугу много чего можно найти. Не была ли это случайно бутылка, сказал я, а может, вилка, втулка, шкатулка или там ракушка. Ракушка — на лугу?!

В ДЕСЯТИ КИЛОМЕТРАХ ОТ МОРЯ? —

удивилась Розанна. Я хотел сказать, что кто-то ее принес. Оставь в покое ракушку. Жена каменотеса из Павоны видела, как в руках у полицейского сверкнул какой-то предмет, похоже, латунный.

В таком случае, сказал я, это случайно был не курок, или замок, или звонок? Звонок на лугу? — еще больше удивилась Розальма. Тут нет ничего странного, в любом месте можно найти звонок — на лугу, на тротуаре, на асфальтированной дороге, на площади Флоренции или Милана, в больнице Альбано. Однако, сказала Розельда, латунный звонок — это как-то странно. Пожалуй, ты права. Вернее, явно права.