Салон Сатэны - [3]

Джойс понимала, что надо идти.

Но ей что-то мешало.

Откуда-то сзади раздалось неодобрительное прищелкивание языком. Джойс обернулась. Это был все тот же чернокожий мужчина.

— Ты сказала, что готова на все, — напомнил он.

Джойс улыбнулась, кивнула и — теперь уже безо всяких сомнений и колебаний — пошла следом за молодыми людьми по подсвеченным коридорам, цвета которых перетекали один в другой: синий в малиновый, малиновый в зеленый, зеленый в оранжевый, оранжевый в белый. В белой комнате шестеро молодых людей начали раздеваться, прислоняясь друг к другу, чтобы было удобнее снимать туфли, носки, а потом и брюки. Они громко переговаривались друг с другом, но белый шелк на стенах и на полу как будто впитывал в себя звуки.

Юноши занялись любовью. Они любили друг друга, сплетаясь телами и впиваясь друг в друга ртами. Джойс стояла, прислонившись спиной к стене занятые друг другом, юноши не обращали на нее внимания, — и наблюдала за ними, пока они не насытились друг другом сполна. Наконец кто-то из них обернулся к ней. Он встал, поднял с пола брюки, достал из кармана ключ и провел Джойс через лиловую комнату к двери, затянутой черным шелком.

— Ты сказала, что готова на все, — напомнил он.

— Да, — подтвердила Джойс.

Он повернул ключ в замке и толкнул дверь.

Дверь открывалась внутрь. Она провернулась на петлях и осталась стоять распахнутой. Джойс смело шагнула через порог и прошла в глубь комнаты. Дверь тихо закрылась у нее за спиной. Раздался тихий щелчок — это ключ провернулся в замке.

Джойс задышала чаще. Она вдруг покрылась испариной, хотя в комнате было прохладно. Она провела рукой по лбу, и пальцы остались влажными.

В комнате было темно и почти ничего не видно. Где-то в сумраке раздался одинокий пронзительный звон, будто ударили в гонг. А потом — шипение, и сразу за ним — вспышка алого пламени. И он возник перед ней. Он: чернокожий мужчина.

— Разденься, — велел он.

— Мне холодно, — прошептала Джойс.

Однако ее рука сама потянулась к пуговицам на блузке. И она принялась их расстегивать.

Он что-то бросил в жаровню — какой-то золотой порошок, — и пламя сразу же стало жарким. Он наблюдал, как Джойс снимает с себя одежду.

Она улыбнулась:

— Видишь, я стала стройнее. Как ты мне велел.

Он обошел вокруг нее. Он осматривал ее так, как обычно осматривают статую в музее.

— Да, — согласился он, взял ее руку и положил себе на пенис.

Она ощутила, как он напрягается — ее рука приподнялась на фут. Или больше.

Она радостно рассмеялась. Ее большой палец лег на нежную плоть в самом верху.

— Расскажи мне про своего мужа, — попросил он настойчиво.

— А что про него рассказывать?

Похоже, это его позабавило.

— Я так и думал, — помолчав, сказал он и опустился перед ней на колени. Жар дыхания у нее на бедрах… Прикосновение его губ к животу. Такого с Джойс не было никогда. Эммет ни разу такого не делал с ней. Ни разу.

Он отпрянул:

— Ты еще недостаточно стройная.

Он резко встал и огляделся в поисках сброшенной одежды.

— Нет, пожалуйста, — выдохнула Джойс. — Пожалуйста.

— Мне очень жаль. — Он уже надевал брюки. — Но таково правило салона Сатэны. Впрочем, есть один способ… — Он выразительно замолчал и как будто задумался.

— Я говорила уже. — Джойс очень старалась, чтобы ее голос не сорвался на истерический визг. — Я готова…

— Да. — Его белые зубы сверкнули в пляшущем свете алого пламени. — Ты готова на все.

Он отправил ее домой. Она прошла по крытому переходу с оружием, которое дал ей он. Она не помнила, как это было. Оно как будто материализовалось у нее в руке.

И да. Все было так, как он ей говорил. Вот они: Эммет и Либби корчатся в жарких объятиях. Их тела поблескивают от пота. Они даже ее не заметили. Вот о чем Джойс действительно пожалела: что они ее не заметили, занятые друг другом. Но она сделала так, как ей было сказано. Она стреляла в них до тех пор, пока они оба не замерли навсегда.

Она прошла прямо к двери, обтянутой черным шелком. Никто не преградил ей дорогу. Он ждал ее там, за дверью. Он взял у нее пистолет. Задрал ее юбку, провел рукой по ягодицам.

— Тебя никто не видел? — спросил он.

— Никто.

— Хорошо. Но прежде чем мы приступим… ты знаешь, кто я?

— Ты Сатэна. — Джойс указала на слова «Салон Сатэны», выведенные позолотой на затянутой черным шелком стене.

— Хорошо, — сказал он. Белые зубы сверкали в пляшущем сумраке. Черное тело выгнулось и напряглось. Мускулы стали как камень. — А ты знаешь…

— Да, да, — оборвала его Джойс. Потом взяла его руку и провела под резинку своих новых черных шелковых трусиков.

— Ты стала стройнее, — сбивчиво прошептал он, возбудившись мгновенно.

— На тридцать фунтов, как и хотела.

Тогда, когда все закончилось, она прошла через спальню, где остались тела Либби и Эммета. Прошла по разлившейся крови — в ванную, где стояли весы.

— Значит, ты знаешь?

В первый раз в жизни в Джойс пробудилась такая игривая жажда. Она взяла его член в ладони. Она вся извивалась. Ласкалась к нему.

— Про то… что там перепутана одна буква? — Теперь она встала перед ним на колени и приблизила губы к его напряженному естеству. — Да, Сатэна. Я знаю.

— Мммммм, — отозвался он.