Салон 1-67 - Сборник любительских околоюморных текстов от Anekdot,ru - [13]

Четверг, 17 декабря 1998

Выпуск 8

/Хотите верьте, призраки, или не верьте, /<показывает пальцем на тень Моцарта> /Убив его, себя я обессмертил! /Теперь, любая нота из Моцарта прозвучит, /Как и меня все вспомнят. ЛУЧШИЕ /ПОЭТЫ будут обо мне писать, учти! /<пытается потрепать Моцарта по щеке> /С тобой, мой друг, навек мы неразлучны... /Hoaxer (в Салоне) Хоть с давних пор всем в мире зависть правит, Мой скромный друг, умерьте Вы свою печаль -Вас за такие вирши не отравят. А жальї

Новый Сальери (из ДК)

В сетях арахнофилии

Цвет ее был, в основном, черным. Ее угольная блестящая короткая шерстка могла бы красиво блестеть, если бы ее выпихнули под солнечный свет. Но она обычно предпочитала скрываться в норке и избегала солнечных лучей.

Ходили слухи, что она происходит от какой-то женщины, которая что-то там искусно пряла... настолько искусно, что ее превратили в восьмилапое чудовище. Странно. Почему восьми? Сразу бы уж делали двенадцать... Чтоб было вдвое больше, чем у насекомых. Название зато (видимо, в компенсацию) ей дали красивое - Арахна. И даже придумали умную болезнь для тех, кто ее боялся - арахнофобия. Ее это и вправду утешало. Была еще одна версия. Какой-то британский профессор южноафриканского происхождения решил, что одна из ее инкарнаций по имени Унголиант (нечто среднее между северными унтами, тяжелыми фолиантами и пыльными углами) вообще некогда была врагом всего светлого и прогрессивного, пожрала то ли какие-то светлые яблоки, то ли яркие камни (прямо антиЕва), выступила провозвестником мировой Тьмы и породила еще одно невмещенное чудище своего рода - красавицу Шелоб. Шелобиня же, в свою очередь, позарилась на мускулистых кольценосных зверушек, вознамерившихся избавить Свет от Тьмы, но тоже пала, сраженная коротенькой злобной ручонкой одного из них. Такая уж была хэбит у этих хоббитов - пырять заточками все пушистое и скромно избегающее настырного света публичности.

От разочарования она не только была вынуждена съесть своего жалкого супружонка, (в результате чего осталась горькой вдовой), но и еще больше почернела. Тогда эти всегда готовые к пролитию пафосных соплей неустойчивые в движении прямоходящие уродцы решили, что им пора избавиться от страха перед ней, придумав нечто арахноподобное.

Но что они могли сделать? Что? Разве могли они легко и непринужденно производить километры и километры клейкой серебристой ниточки, которая сама собой выматывалась бы из их жалких плоских телец? Нет, из них выходили только нематериальные слова-слова-слова! Все, что они всегда делали, это только пытались материализовать эти словасловаслова. Какие бы словасловаслова ни придумал кто-нибудь из них, всегда находились те, кто был готов их материализовать. Они материализовали даже то, что придумали неговорящие мудрецы. Птицы там. Рыбы. А членистоногим они всегда просто и недвусмысленно завидовали. Одно только название!..

И вот, наконец, они украли ее произведение, ее Великую Паутину.

Она так и не поняла, как они это сделали, потому что, даже если вообразить, что их ходильные органы были так же хороши, как делательные, их все равно было только четыре. Четыре, господа мои, не восемь, как у нее, и все восемь - делательные. У них не было достаточно острых и снабженных парализующим ядком зубов. У них не было желез, производящих клейкую субстанцию для создания сетки. Ничего у них никогда толком не было, кроме поразительной способности все воровать и копировать и мечты о членистых ногах.

Но они создали Ее. Мировую паутину. И дурацкий голубой шарик попался в нее, как новорожденная муха, - решительно и бесповоротно. Теперь эректусы стремились уже подражать ей самой - они сгорбились, расселись по темным ночным норкам, вперив нездорово блестящие глазки в светлый квадратик, где черными бисерными значками и цветными картинками симулировались поверхность и содержимое шарика, и плели все новые и новые клейкие ниточки, чтобы достичь друг друга. Они узурпировали ее функции. Предали ее дело. Она опять осталась вдовой. DV

Солнцу улыбались небеса, На песке прозрачного залива Волны убирали терпеливо Воду, что рассыпала гроза. олег

"Из дневника Алисы. 18.11.98 Сегодня записалась к дантисту... На "Китай-городе" вошла пара - он и она... Интересно, а он и он, это тоже пара?... Так вот, ОН - высокий, лет тридцати, темно каштановые волосы, лба, правда, не видно, глаза ...такие..., ну, есть в общем глаза. Редко, вообще-то, встречаются мужчины с Глазами... Нос крупный, но не нарушающий общей гармонии... И губы... Покалеченная мужскими изменами Наташка называет присутствие таких губ на лице мужчины признаком порока ... правда, какого порока не говорит... Для нее, видите ли, нет разницы - грабить ли старушек в 12 троллейбусе, жадно наблюдать за совокупляющимися дворнягами в марте или ковырять в носу за рулем, даже если один в машине... Так вот, довольно тонкие губы ... Причем ниточка... та, которая образуется между губами когда рот закрыт... причудливо изогнута - мягко волнит посередине и вскинута кверху на концах... Ощущение застывшей улыбки... но... улыбки скорее, злого Арлекина... Пожалуй, красив... Она - красива безупречно...Как раз тип абсолютно красивой женщины... ОЧЕНЬ густые черные волосы, ровная светлая кожа, глубокие голубые глаза, безупречно очерченный рот ... ну, в общем, все как нужно и, даже при ее чернявости - полное отсутствие растительности над верхней губой (хотя, может, эпиляция?)... Но она еще и молода - года 23... Как раз у таких женщин это начало пика расцвета. Года через четыре уже никто не скажет, что она красива безупречно, она также будет сначала приковывать восторженный взгляд, но спустя полминуты уже разочарованный взгляд начнет блуждать по мимическим морщинкам, обзаведшимся подружками, несколько вялым губам... Все-таки очень яркая красота коварна... Но самое ужасное ее ждет в старости - она потеряет всю краску, которой расцветила ее природа, - льняные волосы, впалые тусклые глаза, морщинистые, сжатые в сморчок бесцветные губы ... но та же природа подарит напоследок ей все-таки один цвет - коричневые пигментные пятна на кистях рук, подбородке и скулах ... Ужас! Нарисовала и сама содрогнулась от собственной злости... и, наверное, зависти... Про что это я? Ну, естественно, про него, про Арлекина... Уже на Пролетарке Она повернулась ко мне спиной и видеть я могла только Его... Они не говорили... Видимо, я уж слишком далеко зашла... Конечно, так долго пялится! "И повернул глаза зрачками в душу" ... Эт-то, кажется, Пастернак напереводил Шекспира... ОН повернул свои зрачки ко мне... Как это обычно бывает в метро, кого-нибудь сверлишь, этот кто-то вдруг смотрит на тебя ты моментально меняешь направление ... да я ничего, так просто, скользнула взглядом, оч-чень ты мне сдался... Чувствую, продолжает смотреть... Что-ж, принимаю вызов! Останавливаюсь на его левом глазу... 10 секунд- ни один мускул ... 15-я секунда - его глаз слегка сощуривается, бровь приподнимается, как будто, говорит : "Интересуемся?". Я на секунду закрываю глаза: "Да". Останавливаюсь на губах - все та же улыбка. 20-я секунда ниточка между губами заколыхалась, кажется, захотел улыбнуться по-настоящему...Веки сильнее опустились на глаза - что-то мне говорит ... Что? ... Опять губы заволновались... Сейчас улыбнется... УлЫбнУлсЯ... На секунду мне показалось, что на меня направили прожектор... Металлические зубы... ВСЕ! Цвета надраенной стальной ложки... Не Арлекин - Щелкунчик какой-то! Наверное, удобно грызть старые баранки... Не представляю ЧТО он читал на моем лице в течение последующей минуты. Удивление... ужас... разочарование и ... восторг! Все это должно было колыхаться на моей физиономии! Я вышла на первой же остановке ... А я-то фантазировала - Он, Глаза, Нос, Губы... ЗУБЫ!!! У такого скорее не один порок, уж не меньше 32-х точно... А несчастный Колпаков, наверняка, начал бы мямлить что-нибудь из серии: "дешевый эпатаж... оригинал лагерный..." Но это от зависти, впрочем...