Салават-батыр - [50]
— Как я понимаю, в том числе и то, что происходит сейчас в стане этого злодея?
— Боже мой, само собой! — с жаром воскликнул ученый.
— Ну что ж, Петр Иванович, пожалуй, дерзну помочь, исключительно из уважения к вам и ради науки. Только придется взять с вас слово, что никто о нашем с вами разговоре не узнает, — сказал Чучалов и вкратце поведал ему о последних событиях.
…Численность разместившегося в Бердинской слободе войска Пугачева с каждым разом увеличивалась. В свободное от ежедневных учений время повстанцы совершали набеги на окрестные селения, грабя имения местных дворян, помещиков и чиновников, либо кутили, развлекаясь с супругами и дочерьми казненных офицеров.
Не уступал казакам и сам «государь». Взяв в жены юную красотку Устинью, он пустился во все тяжкие, однако даже в пьяном угаре умудрялся не терять бдительности. Пугачев постоянно проверял дозоры, беспощадно наказывал нарушителей военной дисциплины. Несколько казаков были даже повешены. С пленными офицерами и помещиками расправлялись с еще большей жестокостью. Казни совершались каждодневно. Овраги в окрестностях были уже завалены трупами…
— Каков душегуб! — воскликнул потрясенный рассказом Чучалова ученый и спросил: — Кстати, а разве он не был доселе женат?
— Устинья — его вторая жена, — сообщил секретарь. — Первую зовут Софья Дмитриевна. Она родила ему пятерых детей. Двое умерли. Старший из трех оставшихся в живых — сын Трофим. Ему лет десять. А еще две младшие дочери есть — Аграфена и, кажется, Христина.
— Где же они теперь?
— По особому указанию ее величества государыни-императрицы всю семью препроводили в Казанскую тюрьму.
— Выходит, у злодея одновременно две жены? Как же сие понимать? — недоумевал Петр Иванович.
— А чему тут удивляться? Раскольник, как сказывают, в церковь не ходит и, стало быть, веру нашу не признает, — презрительно усмехнулся Чучалов.
— Ну да, конечно, вы правы-с, — со вздохом ответил Рычков.
Секретарь канцелярии вдруг зябко поежился, потом встряхнулся и слегка потянулся.
— Прошу меня извинить, Петр Иваныч, — сказал он, медленно поднимаясь с места. — Но я вынужден признаться, что сильно утомился. Ежели я не передохну хотя бы самую малость, днем на службе от меня не будет никакого толку…
Рычкову не оставалось ничего другого, кроме как вежливо откланяться.
— Премного благодарен вам, Петр Никифорович! Остальное, смею надеяться, вы доскажете позже.
Дома его с нетерпением поджидала Алена Денисьевна.
— Почто не спишь, Аленушка?
— Помилуй, Петруша. Да как же я могу спать, когда тебя дома нет!
— Так я и знал, — устало произнес Рычков, целуя жену в лоб.
Только он начал раздеваться, как раздался пушечный залп и в тот же момент зазвенели стекла окон. Вслед за первым раздался второй, потом третий…
Прислушиваясь к звукам канонады, Рычков вначале замер, потом вдруг опомнился и бросился в переднюю.
— Я непременно должен быть с солдатами!
— В такую-то стужу? — встревоженно спросила Алена Денисьевна.
— Для меня крайне важно писать все с натуры, быть слышателем и самовидцем всего происходящего…
Рычков проворно сунул ноги в валенки, нахлобучил на голову меховую шапку, сдернул с вешалки шубу и, запахиваясь на ходу, выскочил наружу.
VI
Тем временем Салават переезжал из одного аула в другой, набирая башкир в войско Пугачева, и однажды навестил Селяусена.
— Как поживаешь, дускай[71]? — кинулся к нему тот, не скрывая своей радости.
— Хорошо, — ответил Салават.
— И каким же ветром тебя к нам в Бушман-Кыпсак занесло?
— Да вот, Петр-батша послал народ собирать. А отец твой, Кинья-агай, просил меня к тебе по пути заехать, сказать, что тебя батша к себе требует.
— Так ведь и трех суток не прошло, как я там был, — удивился Селяусен. — Случилось что?
— Да нет, пока все по-старому. Просто у батши до писарей большая нужда, кто по-нашему писать умеет.
— А ты?
— Нет, брат, такая работа не по мне. Я хочу сам с войсками Абей-батши сражаться.
— И Бугасай, как я вижу, согласился тебя отпустить?
— Еще бы. Башкортам он всегда рад, особенно конным. Он мне поручил указы повсюду развозить, своих да инородцев против войск Абей-батши настраивать. А про тебя сказывал, будто ты вместе с отцом наловчился фарманы[72]писать. Батша знает, что с фарманами сподручнее к народу обращаться.
— Ну и как, удается тебе людей привлечь?
— Скажу честно, многие сомневаются, не верят, что Бугасай настоящий батша. Да и яицких казаков, которые их раньше грабили, побаиваются.
— Ничего не поделаешь, придется нам всем — и башкортам, и другим — с казаками объединяться. Другого выхода у нас нет. Одним не управиться. Без помощи Бугасая от царского ярма мы ни за что не избавимся. Только он может нам помочь земли наши назад вернуть.
— А ты сам… Сам-то ты веришь, что он настоящий батша? — спросил Салават.
Его вопрос застал Селяусена врасплох. Он немного подумал и, пожав плечами, сказал:
— Нам-то с тобой какая разница, настоящий он или нет? Главное для нас то, что он против Абей-батши воюет. Это нам на руку. С такой опорой легче будет с чужаками справиться…
Обсудив с приятелем вопросы, касающиеся будущей судьбы башкирского народа, Салават поехал дальше, а сын Киньи Селяусен отправился после недолгих сборов в «царскую ставку».
В романе-дилогии известного башкирского прозаика Яныбая Хамматова рассказывается о боевых действиях в войне 1812–1814 годов против армии Наполеона башкирских казаков, прозванных за меткость стрельбы из лука «северными амурами». Автор прослеживает путь башкирских казачьих полков от Бородинского поля до Парижа, создает выразительные образы героев Отечественной войны. Роман написан по мотивам башкирского героического эпоса и по архивным материалам.
В романе наряду с тяжелой, безрадостной жизнью дореволюционной башкирской деревни ярко показан быт старателей и рабочих. Здесь жизнь еще сложнее, поэтому классовое разделение общества, революционная борьба проявляются еще резче и многограннее.
На страницах романа показан процесс вхождения Башкортостана в состав Российского государства. Здесь также отслеживается развитие взаимоотношений башкирского и русского народов на фоне эпохальных событий периода правления Ивана Грозного, междувластия и воцарения династии Романовых.
Роман «Грозовое лето» известного башкирского писателя Яныбая Хамматова является самостоятельным произведением, но в то же время связан общими героями с его романами «Золото собирается крупицами» и «Акман-токман» (1970, 1973). В них рассказывается, как зрели в башкирском народе ростки революционного сознания, в каких невероятно тяжелых условиях проходила там социалистическая революция. Эти произведения в 1974 году удостоены премии на Всесоюзном конкурсе, проводимом ВЦСПС и Союзом писателей СССР на лучшее произведение художественной прозы о рабочем классе. В романе «Грозовое лето» показаны события в Башкирии после победы Великой Октябрьской социалистической революции.
Три года преступлений и бесчестья выпали на долю Италии на исходе IX века. По истечении этих лет рухнул в пропасть казавшийся незыблемым авторитет Римской церкви, устроившей суд над мертвецом и за три года сменившей сразу шесть своих верховных иерархов. К исходу этих лет в густой и заиленный сумрак неопределенности опустилась судьба всего Итальянского королевства. «Приговоренные ко тьме» — продолжение романа «Трупный синод» и вторая книга о периоде «порнократии» в истории католической церкви.
Действия в романе происходят во времена противостояния Великого княжества Литовского и московского князя Ивана III. Автор, доктор исторических наук, профессор Петр Гаврилович Чигринов, живо и достоверно рисует картину смены власти и правителей, борьбу за земли между Москвой и Литвой и то, как это меняло жизнь людей в обоих княжествах. Король польский и великий князь литовский Казимир, его сыновья Александр и Сигизмунд, московский великий князь Иван III и другие исторические фигуры, их политические решения и действия на страницах книги становятся понятными, определенными образом жизни, мировоззрением героев и хитросплетениями человеческих судеб и взаимоотношений. Для тех, кто интересуется историческим прошлым.
«Стать советским писателем или умереть? Не торопись. Если в горящих лесах Перми не умер, если на выметенном ветрами стеклянном льду Байкала не замерз, если выжил в бесконечном пыльном Китае, принимай все как должно. Придет время, твою мать, и вселенский коммунизм, как зеленые ветви, тепло обовьет сердца всех людей, всю нашу Северную страну, всю нашу планету. Огромное теплое чудесное дерево, живое — на зависть».
Артур Конан Дойл (1859–1930) — всемирно известный английский писатель, один из создателей детективного жанра, автор знаменитых повестей и рассказов о Шерлоке Холмсе. В двенадцатый том Собрания сочинений вошли произведения: «Письма Старка Монро», «Дуэт со случайным хором», «За городом», «Вокруг красной лампы» и циклы «Романтические рассказы» и «Мистические рассказы». В этом томе Конан Дойл, известный нам ранее как фантаст, мистик, исторический романист, выступает в роли автора романтических, житейских историй о любви, дружбе, ревности, измене, как романтик с тонкой, ранимой душой.
Повесть приморского литератора Владимира Щербака, написанная на основе реальных событий, посвящена тинейджерам начала XX века. С её героями случается множество приключений - весёлых, грустных, порою трагикомических. Ещё бы: ведь действие повести происходит в экзотическом Приморском крае, к тому же на Русском острове, во время гражданской войны. Мальчишки и девчонки, гимназисты, начитавшиеся сказок и мифов, живут в выдуманном мире, который причудливым образом переплетается с реальным. Неожиданный финал повести напоминает о вещих центуриях Мишеля Нострадамуса.
Эта книга — автобиографическое повествование о дружбе двух молодых людей — добровольцев времен Первой мировой войны, — с ее радостью и неизбежным страданием. Поэзия и проза, война и мирная жизнь, вдохновляющее единство и мучительное одиночество, солнечная весна и безотрадная осень, быстротечная яркая жизнь и жадная смерть — между этими мирами странствует автор вместе со своим другом, и это путешествие не закончится никогда, пока есть люди, небезразличные к понятиям «честь», «отечество» и «вера».