Салават-батыр - [10]

Юлай облачился в нарядный казакин, обвязался шелковым кушаком и вышел. Не обнаружив возле юрты ни души, он как будто успокоился. Однако, увидав пару оседланных лошадей, привязанных к изгороди, снова насторожился. Вот оно что! Оказывается, Юлай слышал чужой голос вовсе не во сне, а наяву. Кто же оставил здесь этих лошадей? И непонятно, куда подевались его жены.

— Э-эй, есть тут кто-нибудь?

— Я здесь, атахы, — откликнулась Азнабикэ, выходя из второй юрты.

— Ты не знаешь, чьи это лошади?

— Того урыса, которого Ырышкоф зовут.

— А сам он где?

— На речку пошел.

— Неужто и Салават там?

— Не только. Вся детвора следом побежала.

— А меня почему не разбудили?

— Жалко было. Ты ведь всю ночь без сна промаялся.

— Ну и что! В следующий раз так не делай, бисэкэй[18]. Буди, когда кто чужой заявится, — проворчал Юлай и отправился к реке.

Вскоре он показался вновь, ведя к юрте русских. Суетившаяся возле летней кухни Азнабикэ уже издали успела заметить, что у мужа приподнятое настроение. Его лицо так и светилось.

— Атахы, где накрывать? — обратилась она к Юлаю.

— Лучше на свежем воздухе.

Общительный Салават уже успел подружиться с младшим сыном Рычкова Николаем, взяв его под свою опеку. Они все время держались вместе. Дождавшись их, Юлай стал приглашать гостей к табыну.

— Милости просим, Петр Иванович. Давайте перекусим.

Юлай усадил Рычкова, как знатного гостя, на самое почетное место. После этого, согласно рангу и возрасту, стали рассаживаться по очереди и остальные.

Салават с Николаем уселись в другом кругу, чуть дальше от главного табына.

Взрослые почему-то хранили молчание, и Рычков решил начать первым, поинтересовавшись, сколько Салавату лет.

— Четырнадцать.

— Что вы говорите?! — изумленно воскликнул гость. — Значит, он порядком моложе моего самого младшего сына — Коленьки. — А с виду и не скажешь, здоровый у вас, однако, джигит!

— Да, слава Аллаху, сыночка моего он силой не обидел. Вот только бы счастьем не обделил.

— Ваш Салават где-нибудь учится?

— В медресе.

— А в Оренбург или Санкт-Петербург отправить не думали?

— Пускай сперва медресе закончит. А там видно будет.

Не смея участвовать в разговоре старшины с академиком, акхакалы помалкивали, но услыхав ответ Юлая, стали перешептываться:

— Что задумал этот урыс?

— Неужто он из нашего Салавата кафыра сделать собирается?

Заметив недовольство Юлая, мужчины опять притихли.

Позавтракав, всем табыном перебрались в тень раскидистого дерева, после чего Рычков стал расспрашивать хозяина об обычаях и жизненном укладе башкирского народа, о родовых подразделениях. Видя его неподдельный интерес, Юлай понял, что у гостя нет дурных намерений и, успокоившись, принялся охотно и подробно обо всем рассказывать.

— Прелюбопытное, однако, название у вашей волости — Шайтан-Кудей, — заметил вдруг Рычков. — Вы сами-то знаете, откуда оное есть-пошло?

— Так называется наш род. Издавна, с незапамятных времен.

— А его история где-нибудь записана?

— Нет, никаких записей я не встречал, — покачал головой Юлай. — История нашего рода и его названия передается устно из поколения в поколение. И, как сказывали старики, без шайтана тут не обошлось.

— Шайтана? — переспросил Рычков. — В самом деле?

— Ну да.

Черкнув что-то в толстой тетради, Петр Иванович снова устремил свой взор на Юлая.

— Ради бога, прошу вас, продолжайте!

Молодежь тоже заинтересовалась.

— Атай, расскажи! — попросил Салават.

Юлай не заставил себя упрашивать.

— Ну что ж, тогда слушайте… — начал он. И все присутствующие услышали такую легенду.

…Когда-то давным-давно жил-был один старый башкир. Отправился он как-то в лес. Понадобился ему для деревянных вил длинный и прямой ствол молодой березы. Ходит он по лесу, ищет подходящее дерево, а навстречу ему — охотник. Пошли они вместе. Пока шли, подружились и уговорились вместе заночевать. Как стемнело, старик вдруг заподозрил неладное. Ему показалось, что его товарищ ведет себя как-то странно. Сказав, что ему захотелось пить, охотник пошел к речке, а старик тем временем быстренько накинул на кучу хвороста свой секмень и, решив про себя — будь что будет, спрятался в кустах.

Вернулся охотник. И вдруг старик увидел, как из его рта вырвалось пламя, которое тут же охватило секмень, которым он прикрыл хворост. Убедившись в том, что это был шайтан, старик прицелился и выстрелил в него из лука. Раненый шайтан, припадая на одну ногу, бежал прочь. Старик стал его преследовать. Добравшись до берега, шайтан скрылся в пещере. Тот последовал за ним. Увидав в пещере двух плачущих навзрыд шайтановых жен, старик удивился.

— А где хозяин? — спросил он.

— Нашему хозяину неможется, — всхлипывая, отвечали жены.

— Пускай выходит. Дело у меня к нему.

— Он не может встать.

И тогда старик решил схитрить:

— Так ведь я за тем и пришел, чтоб его вылечить. Ну-ка, показывайте, где он.

— Сейчас, сейчас, покажем, — засуетились, обрадовавшись, жены и повели старика в глубь пещеры.

Смертельно раненный шайтан лежал, корчась от боли, и стонал. Старика он не признал.

— Ты кто? — слабым голосом спросил он.

— Человек. Хочу тебя убить.

— За этим ты сюда и явился?

— Да. Но если ты отдашь мне свою молодую жену, я тебя вылечу.