Саладин, благородный герой ислама - [9]

Падение Эдесского княжества 25 декабря 1144 года, отбитого у христиан сыном правителя Мосула, стало знаменательным событием. Во-первых, потому что в этой битве было уничтожено тридцать тысяч христиан, во-вторых, оно побудило начать Второй крестовый поход, проповедуемый преподобным Бернардом Клервоским, чья знаменитая речь в Везеле ясно показывает скорбь христианского мира, познавшего новые несчастья. «Пусть ваши щиты будут непобедимы, — говорит он громадной толпе, пришедшей его послушать. Пусть опасность, страдания, тяготы войны будут покаянием, к которому призывает вас Господь. Неверные захватывают на Святой земле наши города и наши земли, они уводят силой наших жен и дочерей, они оскверняют наши святыни. Чего вы ждете, чтобы остановить эти ужасные несчастья? Беритесь за оружие. Пусть праведный гнев поможет вам в битве. Пусть христианский мир огласится словами Пророка: «Горе тому, кто не обагрит кровью свой меч!» И все они захотели нести крест. Король, епископы, знать, готовы броситься к ногам проповедника. Преподобный Бернард объехал всю Францию, поднимая за собой народ. Он написал государям Италии, Германии, призывая их отправиться в крестовый поход. Конрад III последовал примеру французского короля так же, как вся германская знать. В начале 1147 года оба короля уже в дороге. После бесчисленных задержек по вине византийцев, которые толкнули их на верную гибель, после бесконечных пожеланий доброго пути весной 1148 года христианские армии прибыли в Палестину. Но вместо того, чтобы сделать самое важное, то есть отвоевать Одессу, оплот франков в Месопотамии, и алеппский регион, который был только что завоеван султаном Нур ад-Дином, что позволило ему напрямую угрожать Антиохии, вожди Второго крестового похода собрались в Акре, чтобы посовещаться. Этот большой совет, на котором присутствовали французский король, германский император, два папских легата, Иерусалимский патриарх, все духовенство и верхушка рыцарства Сирии, Франции и Германии, стал большим разочарованием. Каждый хотел использовать в своих интересах военную мощь крестоносцев. Первоначальная цель крестового похода против неверных, заявленная в Везеле, вовсе не заботила собравшихся в Акре, и долгое время там упорно обсуждались малозначимые проблемы, продиктованные личными интересами присутствовавших. В конце концов, решили атаковать Дамаск.

Какое волнение, должно быть, овладело крестоносцами, когда они открыли для себя Дамаск, минареты которого возносились ввысь среди огромных садов. Оставив позади пустыни, с их горячим воздухом и раскаленным песком, пройдя оголенные, изрезанные, дикие, враждебные горные массивы Гермона, как они, должно быть, обрадовались, увидев перед собой этот рай, забытый на земле, этот знаменитый город, который, если смотреть на него с близлежащих холмов, казалось, плыл в лучах света, исходящих от него самого. Таинственный, могущественный, чувственный Дамаск символизировал Восток, его очарование, его магию, все великолепие восточных сказочных стран, которые не переставали поражать воображение. В ожидании сражений христиане мечтали о дворцах султанов, о сокровищах, хранящихся в полумраке восточных базаров, о красоте невольниц из гаремов…

Правитель Дамаска был очень удивлен тем, что на него так внезапно обрушился гнев христиан. Он мужественно оборонялся. В течение пяти дней крестоносцы тщетно пытались взломать городские ворота. Что же в точности случилось затем? Гильом Тирский уверяет нас, что сирийские бароны, то есть франкские сеньоры, обосновавшиеся в Сирии, тайно начали вести переговоры с правителем Дамаска. То же самое нам сообщает арабский историк Каланиси. Жители Дамаска предложили иерусалимскому королю снять осаду в обмен на двести тысяч золотом. Сумма была заманчивой, и король согласился заключить эту постыдную сделку, но в конечном счете его одурачили, ибо, если верить «Сирийской хронике» Абу Фараджа, спустя некоторое время он заметил, что большинство монет были фальшивыми.

Второй крестовый поход позорно провалился. Конрад, разочарованный происходящим, немедленно покинул Сирию вместе со своими рыцарями. Французский король сделал то же самое. Следствием дамасских сделок стало некоторое недоверие, возникшее между романским населением Востока и Запада. Крестоносцы даже не преминули обвинить сирийскую верхушку, владеющую землями и бенефициями, в том, что она предала общее дело. И это действительно так, поскольку неудача под Дамаском привела к настоящему кризису. После победоносного натиска христиан 1097 года, после взятия Иерусалима, мусульманами овладело совершенное уныние. Начиная с этого времени, отмечает Ибн ал-Асир, «сирийский ислам постоянно жил под угрозой нового крестового похода, жертвами которого на этот раз стали бы Алеппо и Дамаск, разделив судьбу Антиохии и Иерусалима». И вот крестоносцы снова появились в Сирии под командованием двух королей — но они ушли обратно, ослабленные, и плачевное завершение их похода губительным образом повлияло на решимость западноевропейцев поучаствовать в заморских экспедициях, а у мусульманских князей, наоборот, вызвало желание с большим усердием биться с врагами своей веры. Ибо в глазах последних военный престиж крестоносцев был серьезно подорван. Они страшились властителей Запада, но когда те пришли, то, по словам самого Гйльома Тирского, «ничего особенного не сделали. Потому они [мусульмане] обрадовались и стали думать, что не стоит слишком бояться франков. И сердца их преисполнились надежды».