Саладин, благородный герой ислама - [42]

Еще до того, как он взял командование войсками на себя, Саладин постарался приобрести союзников даже во враждебном лагере. Мы уже упоминали, что он заключил политическое соглашение с Боэмундом III, гарантировавшее безопасность его границ на севере Сирии. И теперь все свое внимание он мог переключить на Палестину. 27 мая 1187 года он расположил свою армию в верховьях Аштара, к востоку от Тивериадского озера, и стал ожидать прибытия вспомогательных египетских и месопотамских войск под командованием множества государей, в общем, всей элиты Востока. Когда войска собрались, он сделал обход. Блестящий парад! «Долины и холмы покрывало огромное количество рыцарей Аллаха, — пишет историк ал-Имад, — наш лагерь растянулся на многие километры. Ночью, в грозу, Саладин объехал шестьдесят тысяч воинов». Как раз тогда граф Триполи Раймонд III, которого, как мы помним, Саладин пытался привлечь на свою сторону, обещая взамен иерусалимский трон, и должен был с ужасом осознать, в какую западню он попал, и, если у него оставалась хоть капля чести, отказаться от подписанного им четырехлетнего перемирия, призванного обезопасить его галилейские владения. Саладин вел с ним тонкую игру. Он попросил разрешения пересечь его земли, чтобы, как он утверждал, устроить небольшую демонстрацию у границ Святой Земли. Раймонд III, испугавшись армии своего нового друга, был вынужден дать свое согласие, но чтобы успокоить свою совесть, заставил мусульман пообещать, что они пересекут его границу на рассвете и вернутся обратно тем же вечером. Это был смехотворный и бессмысленный торг.

Саладин переправился через Иордан и двинулся к Фавору и Назарету. Отряд из ста пятидесяти тамплиеров, встревоженный приближением мусульман и не знающий об условии, поставленном графом Триполи, совершил героическое безумие, атаковав семь тысяч неверных. Под предводительством великого магистра Жерара де Ридфора они ринулись навстречу смерти с таким пылом, что внушили своим врагам невольное уважение. Хронисты славят этих героев, которые дали себя уничтожить в беспощадной схватке, но не отступили. Одно имя заслуживает того, чтобы войти в историю, — это Жаклен де Майе, маршал ордена тамплиеров, родившийся в замке Майе в Турени. Увидев, что все его товарищи мертвы и он остался один на поле боя, Жаклен стал защищаться с таким неистовством, что враги боялись приблизиться к нему. Они закричали, чтобы он сдался, обещая сохранить ему жизнь и свободу. Но, верный традициям своего ордена, тамплиер отказался. Раненый, он рухнул среди своих павших товарищей. Оглашая поле боя радостными возгласами, неверные добили его, каждый хотел омыть свой меч в крови героя. Храбрость Жаклена де Майе показалась им сверхъестественной, и так как они слышали, что христиане утверждают, будто в их рядах сражается сам святой Георгий верхом на белой лошади — а лошадь де Майе была тоже белой, — они поверили, что убили святого воителя, покровителя христиан. Они передрались за лоскуты его одежды, собрали его оружие и землю, где застыла его кровь, убежденные, что от этих драгоценных реликвий к ним перейдет храбрость, свидетелями которой они были. Когда мусульмане в сумерках переправлялись через Иордан, они несли на остриях своих мечей головы рыцарей, погибших в кровавой резне.

Ночь с 26 на 27 июня Саладин провел в Хисфине. В течение пяти дней он стоял лагерем на равнине, расположенной рядом с местом, где река Иордан вытекает из Тивериадского озера. В среду 30 июня он устроился на холме, с которого можно было наблюдать роскошную Тивериаду, столицу бывшей Иордании, построенную Иродом Антипой в честь Тиберия, знаменитую своей раввинской школой, откуда вышел иерусалимский Талмуд и Масора, предназначенная сохранить древнееврейский текст Библии. Став столицей галилейского княжества, обогатившись благодаря торговле следовавших из Дамаска в Акру караванов, получая половину доходов близлежащих земель, Тивериада не переставала процветать и под управлением христиан. Недалеко от него находилась деревня Эммаус, славящаяся своими горячими банями, известными под названием термы Тиберия, и великолепным храмом, при входе в который находилось двенадцать фонтанов, и каждый из них излечивал какую-нибудь болезнь. Саладин захватил Тивериаду за час. Его мамлюки ограбили и сожгли город. При свете охватившего окружные кварталы пожара воины Саладина тщетно атаковали все еще не захваченную крепость, защищаемую женой Раймонда Триполийского, которая отказалась уехать и отправила к иерусалимскому королю курьера с просьбой о помощи. Христиане собрали у источников Сефории приблизительно двадцать тысяч воинов. Узнав о том, что случилось в Тивериаде, король созвал совет. Заседание было очень бурным. Рено де Шатильон хотел немедленно отправиться освобождать Тивериаду. Раймонд Триполийский, более осторожный в своих высказываниях, поскольку Тивериада являлась его фьефом, призвал собравшихся быть благоразумными и не пытаться в период жаркого лета пересечь пустыню без воды с армией, которая будет погибать от жажды. «Я вас прошу, — советовал он, — остерегайтесь в это время года покидать источники Сефории. Положитесь на безрассудство ослепленных легкими победами мусульман, они сами придут к вам. А это все, что нам нужно, потому что пока мы будем оставаться бодрыми и отдохнувшими, они будут пересекать отделяющую нас друг от друга пустыню и подойдут, ослабленные от жажды и изнуренные переходом. Мы атакуем их, не дав им даже времени напиться воды, и без труда уничтожим этих проклятых, которые грабят наши земли и сжигают города». Рено де Шатильон, своими вероломством и разбоями неоднократно подвергавший опасности Иерусалимское королевство, не разделял эту точку зрения. Он посмел обвинить Раймонда Триполийского в трусости: «Ты долго говорил, чтобы напугать нас, — сказал он ему. Конечно, в глубине души ты должен испытывать к ним некоторые дружеские чувства, и потому ты хочешь помешать нам пойти и разбить их». Страсти накалились. Бароны начали поносить друг друга, не обращая внимания на короля, по-прежнему не знавшего, что предпринять. Один тамплиер упрекнул Раймонда Триполийского в отсутствии энтузиазма, он обвинил его в сговоре с врагом. Но граф Триполи, предчувствуя ужасные несчастья, упорствовал и умолял короля не покидать источники Сефории и не толкать христианскую армию к катастрофе. «Тивериада принадлежит мне, — восклицал он. Моя жена все еще заперта в цитадели. Мне все равно, что Саладин захватит этот город, только бы он убрался со Святой Земли. Поистине я видел много мусульманских армий, но я еще никогда не видел подобной той, которая пришла с султаном сегодня. Если вы отправитесь в Тивериаду, Иерусалимское королевство падет». И он покинул военный совет и удалился в свою палатку. Искренность его речей потрясла большую часть присутствовавших на заседании баронов. Нерешительный король доверил провидению улаживать свои дела и захотел подождать несколько дней, прежде чем принять чью-либо сторону. Была полночь. Каждый вернулся в свою палатку. Но великий магистр ордена тамплиеров Жерар де Ридфор, тот самый, который несколько дней назад так доблестно сражался вместе с Жаклином де Майе, видя личное оскорбление в том, что король склоняется к мнению его врага Раймонда III, неожиданно пришел к Ги де Лузиньяну и попытался заставить его изменить решение. «Не держите на меня зла, — попросил он короля, — за то, что я так смело говорю с вами. Граф Триполи предатель. Вы недавно царствуете и у вас прекрасная армия. Какой позор для вас, если вы не попытаетесь спасти христианский город! Чем вы сможете оправдать подобный поступок? Мы, тамплиеры, свой выбор сделали. Мы скорее снимем наши белые плащи и распродадим свое имущество, чем смиримся с бесчестьем, которому будет подвергнут народ Иисуса Христа. Сир, прикажите войску быть готовым выступить на рассвете и следовать за знаменем святого креста!» Король уступил. Несколько часов спустя, с первыми проблесками зари христианская армия покинула источники Сефории. Поход за смертью начался.