— Они обратились в банк за кредитом, — ответил Невада, — а банк потребовал возвращения ссуды.
— Это мошенничество, — взорвался Пирс. — Нас втянули в нечистую игру. Норман специально сделал так, чтобы банк востребовал ссуду, он ведь знал, что банк вернет картину ему, и тогда она обойдется ему в три раза дешевле.
— Сколько надо, чтобы переделать фильм? — спросил я.
Невада посмотрел на меня.
— Около миллиона.
— Плюс погашение ссуды, — быстро добавил Пирс.
Я повернулся к нему.
— И фильм снова будет прокатывать Норман?
— Конечно, у него контракты с кинотеатрами, и те не станут их разрывать. Норман охватил почти десять тысяч кинотеатров.
— А если фильм будет немой?
— Хорошо если найдем тысячи полторы кинотеатров. Сейчас все хотят звуковые фильмы.
— Что я должен сделать?
Невада печально посмотрел на меня и дружески сказал:
— На твоем месте я бы не стал этого делать, ты можешь прогореть.
Я заметил, как на него посмотрел Пирс. Это был сердитый взгляд, и вместе с тем — полный уважения. Для Пирса я был просто очередной простофиля, но, к его чести, он понял, что я значу для Невады.
Я посмотрел на него, затем повернулся к сидящей на диване Рине. Лицо ее было спокойным, волнение выдавали лишь блестевшие глаза.
— Я берусь за это, — сказал я Неваде, — но только с одним условием. Я покупаю фильм, и он будет мой. Мы переделаем его так, как я хочу. И никаких возражений, все будут делать только то, что им скажут, включая тебя. Если уж мне предстоит проиграться, то надо, по крайней мере, раздать карты.
Невада кивнул. Он слишком часто слышал эти слова от отца, да и сам учил меня делать крупные ставки.
— А что вы знаете о том, как делается кино? — спросил Пирс.
— Ничего, — ответил я. — А сколько вы знаете людей, занимающихся звуковым кино?
Он понял меня. Это было новое дело, и в нем не было ветеранов.
— Договорились? — спросил я, поворачиваясь к Неваде.
— Не знаю, — медленно произнес он. — Получается, что ты берешь на себя весь риск, а я ничего не теряю.
— Ты не прав, — быстро возразил Пирс. — Если фильм не удастся, то это конец твоей карьере.
Невада улыбнулся.
— Я уже насытился популярностью, да и, пожалуй, стар, чтобы волноваться о ней.
— Ну так как, договорились? — повторил я.
Невада протянул мне руку. В глазах его промелькнула было тревога, но лишь на миг, и он снова стал молодым и сильным.
— Договорились, малыш.
Я пожал его руку, подошел к телефону и позвонил в банк Морони.
— Подготовь соглашение о переводе ссуды на счет «Корд Эксплоузивз», — сказал я.
— Удачи тебе, Джонас, — усмехнулся Тони. — У меня такое чувство, что ты с этим делом справишься.
— Значит, ты знаешь больше, чем я.
— Этим и отличается хороший банкир.
Я положил трубку и повернулся к присутствующим.
— Первым делом я уволю Ван Элстера.
На лице Невады промелькнула тревога.
— Но он один из лучших в своем деле, он ставил все картины, в которых я играл, и знает меня досконально.
— Он отвратительный кусок дерьма, — сказал я. — Когда ты оказался в затруднительном положении, он попытался продать тебя. Они с Берни Норманом приходили сюда в семь — хотели дать мне несколько советов, но я не стал с ними разговаривать.
— Ну хоть сейчас-то ты поверишь мне, что за всем этим стоит Берни? — обратился Пирс к Неваде.
— Нравится тебе это, Невада, или нет, но мы заключили сделку. Это мой фильм, и все будет так, как я скажу. Далее, в эти три дня Пирс организует мне просмотр всех звуковых фильмов, которые сможет достать. В конце недели мы все вместе летим в Нью-Йорк — там еще три или четыре дня ходим в кино и за это время подбираем режиссера.
Я закурил и внезапно встретился взглядом с улыбающимся Невадой.
— Чему ты улыбаешься?
— Я же говорил, что ты все больше походишь на своего отца.
В этот момент официант принес завтрак. Невада и Пирс пошли в ванную мыть руки, и мы остались с Риной вдвоем.
— Вот видишь, если ты хочешь, то можешь быть человеком, Джонас, — сказала она. Взгляд ее ласкал.
— Не льсти мне, Рина. Мы оба хорошо знаем, почему я пошел на это. Вчера ночью мы тоже заключили с тобой сделку.
Ласковое выражение исчезло с ее лица.
— Ты хочешь этого прямо сейчас?
Я понял, что вывел ее из равновесия.
— Могу и подождать.
— Я тоже, — ответила она, — хоть всю жизнь.
Зазвонил телефон.
— Возьми трубку, — сказал я Рине.
Она сняла трубку, и ее голос слегка дрогнул. Она протянула трубку мне.
— Твоя жена.
— Привет, Моника, — сказал я.
Моника пылала злобой.
— Дела! — кричала она. — А когда я звоню, то отвечает какая-то дешевая шлюха. Наверное, ты скажешь, что это твоя мачеха.
— Ты угадала.
Она еще что-то зло буркнула и бросила трубку. Я посмотрел на телефон и рассмеялся. Все было так хорошо.
И так плохо.
