Сакен Сейфуллин - [71]

— Ну а как же, если с вами говорить помягче, то вы не понимаете! Редко публикует мои стихи «Енбекши казах» — обидно!

— У казахов много поэтов. Разве может газета поместить стихи всех? Скоро будем выпускать литературный журнал. Вот тогда и будет вам простор, Каке.

Жена Кайып поспешила вмешаться — перевела разговор на житейские темы. Поделилась радостью — единственная дочь двоюродного брата Кайыпа, Батырбека, учится в Кзылжарской совпартшколе.

— Наверное, скучает по дому. Ты же едешь в Кзылжар, передай ей привет, гостинцы.

— Достаточно ведь и того, что вы помогаете ей деньгами, зачем еще гостинцы?

Кайып сразу понял, что Сакен не настроен обременять себя всякими поручениями.

— Ох эти женщины! Всегда поставят в неудобное положение, — сказал и недовольно посмотрел на жену. — Зачем тебе возиться со всякими гостинцами, захвати, пожалуйста, только деньги.

— Да, путь далек, — сказал как бы между прочим Сакен,

По приезде в Кзылжар Сакен послал мальчика — сынишку хозяина дома, где он остановился, в общежитие совпартшколы пригласить Гульбарам Батырбекову. Вскоре в комнату вошла воспитанная в аульных традициях молодая красавица с длинными косичками, приятным матовым оттенком лица и искрящимся взглядом.

— Сестричка, в ауле все живы и здоровы. Каке воспользовался моей поездкой и передает тебе деньги и привет. — И, достав из внутреннего кармана сложенные пополам деньги, передал ей. — Ну, как учеба, наверное, привыкла уже к городской жизни?

Гульбарам силится что-то сказать, шевелит губами, но ничего не слышно. Все еще не может расстаться с аульной застенчивостью. Засобиралась было уходить, но хозяин дома сказал:

— Посиди, милая, покушаешь с нами.

Гульбарам еще больше засмущалась, не зная, что и ответить. А Сакен украдкой бросает взгляд на юную красавицу. Кажется, вовремя и кстати хозяин дома предложил остаться ей.

Не находя, что ответить, Гульбарам хотела было сослаться на занятия, но вышедшая из кухни женщина не дала ей даже опомниться.

— Ну что же ты стоишь, миленькая, как пугливая козочка! Пойдем со мной, — сказала и увела в другую комнату.

У Гульбарам не хватает смелости смотреть в лицо человека, который уже достаточно знаменит. А хозяин дома — ее директор. Она не стала есть. Когда ты сильно смущен, то и вода застревает в горле.

Кое-как прошел этот вечер. Тот же мальчик, который привел девушку, проводил ее до общежития.

Почти всю ночь Сакен не сомкнул глаз. Он и читал, и слыхал, что бывает на свете любовь с первого взгляда. Но себя считал застрахованным от нее. И напрасно…

Назавтра он сам разыскал Гульбарам в совпартшколе. Потом дома был недолгий разговор.

— Вчера мы не смогли поговорить, — начал было Сакен издалека. — Мне кажется, тебе лучше было бы учиться в Кзыл-Орде. Присматривали бы за тобой, помогли бы.

Чувствительное сердце девушки поняло, куда клонит поэт. От смущения щеки ее вспыхнули густым румянцем. Но, преодолевая робость и волнение, она сказала с сомнением:

— Не знаю даже, без того уже я далеко забралась от аула. Вот теперь, если с вами уеду, то, наверное, и не найду своих родных, свой аул.

— Я понял смысл твоих слов. — Сакен продолжал после недолгой паузы: — Если ты сдержишь свое слово, то я во всеуслышание объявлю о своем намерении.

Он хотел выразиться как-то помягче, но получилось слишком прямолинейно. Гульбарам ничего не ответила на это, кроме как «поживем — увидим».

Сакен отправился в Кзыл-Орду. По пути он думал о Гульбарам.

Наверное, он не должен был вот так, сразу сказать ей все, что он чувствует, о чем мечтает со вчерашней встречи. Но так уж получилось…

А через несколько дней поэт заговорил стихами. «Моей сестре — студентке совпартшколы (Гульбарам)».

Ты в город ушла на учебу,

Но там, вдалеке от степей,

Смотри, не забудь об ауле,

О родине дикой своей.

Для девушек дальних аулов

Должна ты примером служить

И светочем ясного знанья

Извечную мглу осветить.

Старайся же из совпартшколы

Вернуться с большим багажом,

Чтоб светоч ученья и знаний

В ауле зажегся твоем.

Все делай, как знаешь… но люди

Пускай про тебя говорят,

Что внутренний мир твой богаче,

Чем самый богатый наряд!

Нет проку в пустом человеке,

Ведь в блеске своем показном

Он схож оболочкой наружной

С красивым, но горьким плодом.

Все эти тревожные мысли

В свою заключаю я речь,

Желая от грубых ошибок

По-братски тебя уберечь.

Поэтому в письмах советы

Любимице шлю я своей…

Ведь город, в котором живишь ты,

Лежит вдалеке от степей.

Сразу же по приезде в Кзыл-Орду он отнес эти стихи в газету «Енбекши казах». Оказывается, в его отсутствие редактором назначили Габбаса Тогжанова. Сакен знал его как человека принципиального, у которого слово не расходится с делом.

Стихи, посвященные Гульбарам, опубликовали быстро, но с послесловием: «Все верно у Сакена, но неверно его утверждение «носи длинные косы», а то от тебя будут люди шарахаться». Разве женщину украшают только длинные косы? Одни любят длинные косы, другие — короткую стрижку. Это дело вкуса. Никто не вправе давать установки — носи длинные косы или наоборот — короткую прическу. Это должен учитывать и наш поэт-коммунист».

Задетый за живое, Сакен написал опровержение: «По моему мнению, редакция неправильно поняла смысл стихотворения. Я не утверждаю, что «не остригай косу». Я не говорю, что все дело только в косах. Я просто предостерегаю: