Сахара - [90]

Появился Джордино с ящиком, половину которого занимали безалкогольные напитки местного производства и несколько пластиковых бутылок с водой.

– Ну, в течение нескольких дней жажды мы испытывать не будем, что же касается кулинарных запасов, то я отыскал в конторке пару банок сардин и какую-то липкую дрянь, похожую на расплавленные конфеты.

– Тогда нет смысла задерживаться. Бросай свои трофеи на заднее сиденье, и отправляемся в дорогу.

Джордино сделал все, что ему было сказано, и забрался на переднее пассажирское сиденье, в то время как Питт тронул рычаг переключения скоростей, передвинув торчащую из рулевой колонки ручку в положение, соответствующее первой скорости, выжал педаль газа и отпустил педаль сцепления. Шестидесятилетний «вуазен» мягко и плавно тронулся вперед. Питт осторожно вырулил между разобранными автомобилями, проехал через ворота, тихо одолел какой-то переулок и добрался до узкой, грязной дороги, ведущей на запад параллельно реке Нигер. Свернув на нее, он поехал по едва различимой колее со скоростью не более двадцати пяти километров в час. Проехав достаточно, чтобы их невозможно было разглядеть из города, он включил фары и прибавил скорость.

– Нам бы здорово пригодилась дорожная карта, – буркнул Джордино.

– Более подходящей была бы карта караванных путей. Двигаясь по главной магистрали, мы сильно рискуем.

– У нас все будет нормально, пока эта коровья тропа идет вдоль реки.

– Как только мы наткнемся на тот самый овраг, где приборы Ганна зафиксировали источник загрязнения, повернем и поедем на север вдоль него.

– Не хотел бы я оказаться на месте шофера, когда он уведомит Казима, что его красу и гордость увели неизвестные воры.

– Генерал и Массард подумают, что мы направились к ближайшей границе, то есть к Нигеру, – уверенно сказал Питт. – В последнюю очередь им придет в голову искать и преследовать нас в середине пустыни.

– Должен сказать, – проворчал Джордино, – мне такое путешествие не очень улыбается.

То же самое мог бы сказать и Питт. С точки зрения разумного человека, это была сумасшедшая попытка, практически без шансов остаться в живых. Свет фар выхватывал плоскую равнину с небольшими клочками россыпей коричневых камней. Изредка в лучи попадали призрачные силуэты перелетающих между редкими деревьями манны охотящихся ночных птиц.

Питт подумал, что умирать в этом месте было бы очень тоскливо.

26

Встало солнце, и к десяти часам утра температура достигла 32° по Цельсию (90° по Фаренгейту). С юга подул ветерок, принеся небольшое облегчение Руди Ганну, но доставив и кое-какие неприятности. Бриз освежал вспотевшую кожу, но забивал нос и уши песком. Руди плотнее обернул голову тряпкой и прижал очки к лицу, чтобы защититься от песчинок. Из рюкзака он извлек небольшую пластиковую бутылку с водой и осушил ее наполовину. В экономии не было необходимости: он еще раньше заметил рядом с терминалом капающий кран.

Аэропорт выглядел так же безжизненно, как и ночью. У военных самолетов сменились часовые, но никакого оживления не наблюдалось ни в ангарах, ни на взлетных полосах. Руди обратил внимание, как к зданию гражданского аэровокзала подъехал какой-то человек на мопеде и стал карабкаться на контрольную вышку. Он счел это добрым предзнаменованием. Ведь даже придурку не пришло бы в голову торчать на этой верхотуре в раскаленном ящике без стекол и под палящим солнцем, если бы не ожидался рейсовый самолет.

Над песочным логовищем Ганна кружил сокол. Посматривая на птицу, он осторожно сооружал из потрепанных непогодой досок навес от солнца. Затем еще раз оглядел аэродром. К площадке перед терминалом подъехал грузовик. Из него вылезли двое и принялись разгружать деревянные клинья, которые сложили перед ангаром для того, чтобы затем подпирать ими колеса приземлившихся самолетов. Ганн напрягся, призвав на помощь все свои довольно обширные познания в авиации, и стал прикидывать, как лучше добраться до самолета, если тот приземлится. Он наметил в уме маршрут, приглядев ложбинки и бугорки для прикрытия.

Затем лег на спину, приготовясь терпеть жару, и уставился в небо. Сокол бросился за ржанкой, которая, испугавшись, рванула в сторону реки. По всему необъятному куполу голубого неба плыли лишь несколько пушистых, как хлопок, облаков. Он подивился, как они еще сохранились в этой иссушенной атмосфере. Его так увлекло созерцание этих облачков, что он не сразу услыхал отдаленный низкий звук, говорящий о прибытии реактивного самолета. Затем его глаза уловили какой-то отблеск, и он сел. Лучи солнца вспыхивали на появившемся вдали крошечном пятнышке. Он подождал, всматриваясь, и отблеск вновь мелькнул, но только на этот раз уже ниже над унылым горизонтом. Это был идущий на посадку самолет, но он находился еще слишком далеко, чтобы можно было определить, какой именно. Должно быть, коммерческий, иначе он не стал бы заходить на посадку на гражданской половине аэродрома.

Ганн откинул доски укрытия, подхватил рюкзак и сжался, готовясь к скрытному продвижению. Он щурился на ослепительное небо, на самолет, который был еще в километре отсюда, и сердце его забилось в тревоге. Потащились томительные секунды, прежде чем он смог разглядеть силуэт и различить маркировку – гражданский французский аэробус со светло– и темно-зелеными полосами компании «Эйр-Африк».