Сахара - [183]

– Их, должно быть, уже немного осталось, – заметил Йерли, глядя в телескоп, установленный на треноге. – Эта крепость от дыр уже похожа на решето. Их всех, должно быть, уже похоронило под упавшими стенами.

– Мои люди рвутся в бой, – напыщенно заявил Манса. – Они горят желанием показать свое умение любимому руководителю.

Казим выглядел польщенным:

– И у них будет такая возможность. Приказываю начать штурм форта через час.

В непрекращающемся грохоте не было пауз. Внизу, в арсенале, теперь забитом почти шестьюдесятью человеками – коммандос и бывшими узниками Форт-Форо, – камни, поддерживающие арочный потолок, и скрепляющая их известка начали осыпаться, падая на спрессованную массу людей.

Ева сидела у лестницы, перевязывая женщину-бойца, у которой плечо в нескольких местах было пробито мелкой шрапнелью, когда у верхнего входа разорвалась мина. Ее швырнуло на женщину, за которой она ухаживала, а в голову угодил камень, выбитый из кладки взрывной волной. Она потеряла сознание и очнулась позже, уже лежащей на полу среди раненых. Ее перевязывал один из медиков, в то время как Питт, сидя на корточках, держал ее за руку. Его посеревшее от усталости лицо с потеками высохшего пота и побелевшей от пыли бородой было озарено нежной улыбкой.

– Добро пожаловать обратно, – сказал он. – Ты заставила нас здорово переволноваться, когда рухнула лестница.

– Так мы в ловушке? – пробормотала она.

– Нет, когда надо будет, мы выберемся.

– Почему здесь так темно?

– Капитан Пемброк-Смит со своей командой расчистили входное отверстие ровно настолько, чтобы можно было дышать. Света мало, зато шрапнель не залетает.

– Я чувствую, как у меня все онемело. И странно, что нет боли.

Медик, молодой рыжий шотландец, ухмыльнулся:

– Я напичкал вас успокаивающими лекарствами. Мне не хотелось, чтобы вы очнулись, пока я собирал ваши нежные косточки.

– Что со мной?

– Все нормально, если не считать сломанных правой руки и ключицы, одного или более треснувших ребер – без рентгена я не могу сказать точнее, – сломанной большой берцовой кости и вывихнутой лодыжки. Плюс куча синяков и возможные внутренние повреждения.

– Вы на редкость откровенны для медика, – сказала Ева, мужественно пытаясь улыбнуться в ответ.

Тот похлопал ее по здоровой руке:

– Простите мою дурную манеру, но я думаю, что вам лучше знать суровую правду.

– Я оценила это, – слабым голосом ответила она.

– Пару месяцев отдыха – и вы будете готовы купаться в речке.

– Спасибо, а то я терпеть не могу бассейны.

Пемброк-Смит, как обычно неутомимый, расхаживал по арсеналу, набитому людьми, и подбадривал их. Подойдя к Еве, он опустился рядом с ней на колени:

– Ну-ну, да вы у нас просто железная леди, доктор Рохас.

– Мне сказали, что я буду жить.

– Но какое-то время не сможете страстно предаваться сексу, – поддразнил ее Питт.

Пемброк-Смит скроил комичную физиономию.

– Вот бы оказаться рядом, когда она поправится.

Но Ева уже не отреагировала на эту шутку. Он еще не кончил говорить, как она вновь потеряла сознание.

Питт и Пемброк-Смит переглянулись, и на их лицах не было и тени улыбки. Капитан кивнул на автоматический пистолет, пристегнутый у Питта под мышкой.

– В самом конце, – сказал он спокойно, – окажешь ей эту услугу?

Питт серьезно кивнул:

– Я позабочусь о ней.

Подошел Левант, мрачный и усталый. Он знал, что его закаленные бойцы могут терпеть долго и вытерпеть многое. Но новое бремя – наблюдать, как страдают женщины и дети, – потрясало его стойкий профессиональный дух. Он просто не мог смотреть, как страдают мирные люди и его любимая тактическая команда, обреченная на гибель. Его охватил самый настоящий жуткий страх, когда прекратилась бомбардировка, и он мог лишь беспомощно наблюдать, как ободренные зрелищем разбитого форта малийцы спешат устроить резню.

По его подсчетам, против них было брошено от тысячи до полутора тысяч солдат. Число же оставшихся под его началом боеспособных мужчин и женщин сократилось до двадцати девяти, включая Питта. Да еще приходилось считаться с четырьмя танками. Он не мог и представить, как долго смогут они продержаться. Час, может быть, два, но вряд ли дольше. Но они будут сражаться, в этом нет сомнения. Странно, но бомбардировка в чем-то сработала на них: большинство камней обрушившихся стен упали наружу, затрудняя атакующим войскам подход, заставляя их карабкаться по булыжникам.

– Капрал Вадилински докладывает, что малийцы выстроились в боевой порядок и двигаются к нам, – сообщил он Пемброк-Смиту. – Атака неизбежна. Расширьте выход к лестнице и проинструктируйте ваших людей, чтобы выбирались наружу и занимали позиции сразу же, как прекратится стрельба.

– Слушаюсь, полковник.

Левант обернулся к Питту:

– Ну, мистер Питт, полагаю, настало время опробовать ваше изобретение.

Питт встал и вытянулся.

– Если только его не разнесло вдребезги.

– Когда я несколько минут назад осматривал окрестности, ваша катапульта стояла в целости и сохранности под прикрытием оставшегося куска стены.

– Значит, больше не пить мне текилы.

– Ну, пока все не так круто, я надеюсь.

Питт посмотрел в глаза Леванту:

– Вы не будете возражать, если я спрошу, что вы ответили на требования Казима сдаться?