Сахара и Сахель - [141]

Эмир сровнял сдавшуюся крепость с землей не из мести или вероломства, как это описано у Фромантена, а с целью подорвать политическую мощь тиджанийцев, зиждившуюся также и на силе их крепостей. И вряд ли можно назвать меч Абд аль-Кадира «обесчещенным святотатственной войной». Это была война не против религиозного деятеля или даже политического соперника. Это была война против предателя-феодала, фактически (а впоследствии и формально) примкнувшего к чужеземным захватчикам. И когда Фромантен, окончив рассказ об Абд аль-Кадире, восхваляет «святость», «добрые деяния» и «жизнь затворника», каковыми якобы прославился Мухаммед ат-Тиджани, то он ошибается. История всех рассудила и каждого поставила на свое место: Абд аль-Кадира — на пьедестал народного героя, марабута ат-Тиджани — в длинную очередь религиозных ретроградов и феодальных авантюристов, не желавших бороться за свободу своей родины.

Благородство и гуманизм Абд аль-Кадира проявились и после того, как он, будучи взят французами в плен, был выслан на Ближний Восток — сначала в Брусу (Турция), потом в Дамаск (Сирия). Здесь он спас в 1860 г. тысячи христиан во время учиненной мусульманскими фанатиками резни. За это эмир получил высокие награды от правительства России, Греции, Англии, Пруссии и, кстати, Франции. Все это лишний раз свидетельствовало о выдающихся личных качествах эмира.

Борьба алжирцев против колониального закабаления продолжалась и после поражения и пленения Абд аль-Кадира в 1847 г. В 1849 г. марабут Бу Зиян, ранее служивший в армии эмира, поднимает восстание в оазисе Зааджа, которое французы не могли подавить 5 месяцев. Ожесточенное сопротивление повстанцев и зверства усмирителей получили широкий резонанс во Франции. Недаром Фромантен, упоминая о Заадже, делает битву в этом оазисе как бы мерилом «ярости» и «успеха» последующих борцов против колонизаторов. Но до «умиротворения» Алжира было еще далеко. С 1851 г. французам приходится вести длительную шестилетнюю войну против горцев Кабилии (берберской области на севере Алжира), возглавляемых вождем Бу Баглой и народной героиней Лаллой Фатимой. В 1852 г. шейх Мухаммед Бен Абдаллах, используя имя Абд аль-Кадира как святого марабута, поднимает кочевые племена Сахары на джихад (священную войну) против захватчиков-иноверцев. Главным центром восстания был Лагуат. Фромантен красочно, со слов участников и очевидцев, описывает подробности штурма Лагуата, во время которого французы понесли огромные потери.

Приехав в Лагуат всего через несколько месяцев после подавления восстания, художник потрясен увиденным. Еще свежи раны, еще видны разрушения. Те, кто участвовал в восстании, или убиты, или бежали вместе с вождем повстанцев — шерифом (т. е. духовным правителем) Уарглы, отдаленного сахарского оазиса. Но во всем чувствуется напряженность и настороженность. «Не поручусь, что в один прекрасный день им не захочется свести счеты», — говорит автору лейтенант при виде внешне приветливых арабов. Основания так говорить были: вскоре многие из лагуатцев поддержат новое восстание шерифа Уарглы, которое завершится очередной резней, столь же кровавой, как в Заадже и Лагуате, но на этот раз дальше к югу, в старинном центре караванных путей Туггурте, где войсками карателей были окружены и уничтожены в 1854 г. основные силы мятежных племен.

Да и на этом борьба не кончилась. Завершив в 1857 г. завоевание Кабилии, колонизаторы уже в 1859 г. столкнулись с восстанием на западе страны племенного союза берберов бану снасен, а в 1864 г. — с конфедерацией племен улад сиди шейх, которых Фромантен в 1853 г., т. е. за 11 лет до начала их восстания, называет «знаменитыми», «благородными», «сильными, смелыми и воинственными». Под предводительством своих бесстрашных вождей, Си Слимана и Си Мухаммеда, погибших со славой, улад сиди шейх сражались до 1867 г., а по некоторым данным — вплоть до 1870 г. Эстафету борьбы от них как бы восприняли 250 арабских и кабильских племен Восточного Алжира, которые, насчитывая в общей сложности 800 тыс. человек, дали французам около 340 сражений в марте 1871 г. — январе 1872 г., поставив под вопрос само существование в стране колониального режима[91]. В народе потом долго славили имена возглавивших восстание Мухаммеда Мукрани (погиб в бою), его брата Ахмеда Бу Мезрага (выслан на каторгу в Новую Каледонию) и шейха Хаддада, главы религиозного братства Рах-манийя (умер в плену у карателей) [92]. Лебединой песней сопротивления алжирских племен французскому завоеванию явились восстания 1876 и 1879 гг. берберов шавийя в горной области Аурес (через которую в 1853 г. Фромантен проехал без препятствий, любуясь великолепными ландшафтами и городком Эль-Кантара), но особенно — второе восстание улад сиди шейх в 1881–1883 гг. во главе с марабутом Бу Амамой[93].

Таким образом, и через 30 лет после поездки Фромантена в Алжир сопротивление коренных жителей этой страны попыткам ее колонизации продолжалось. Да и потом, когда колонизация вроде бы восторжествовала и наступил ее, по выражению Шарля-Робера Ажерона, «золотой век», он уже нес в себе семена будущего разложения и гибели колониального режима.