Сахар… - [7]

После их вчерашнего разговора на лоджии Агате хотелось сбежать и больше никогда его не видеть. Весь этот фарс, придуманный ею для завоевания своего суженного, оказался бесполезным – она опозорилась, задав ему идиотский вопрос о свидании. Но хуже того, она согласилась приехать в субботу в «Центр» к Павлу и стать его другом. Господи, какое унижение! Другом, всего лишь другом.

– Знаешь, Катюх, такого со мной ещё не было. Если мне отказывали, то парень тут же переставал мне быть интересен, или он давал мне хотя бы шанс. Но здесь же, шансов никаких, зато он продолжает мне нравиться не меньше прежнего. Даже, кажется, больше, чем раньше. Он словно привязал меня к себе! – Агата откусила кусок блина, завёрнутого в салфетку с одного конца, и отхлебнула чаю. Её ноздри вздымались как у коня после галопа.

– Ужасно, – сочувственно произнесла подруга. – Может, у него кто-то есть? Или он голубой? – посыпались вопросы, зависшие в воздухе; Агата задумалась. – Или он маньяк, который защищает тебя от себя, потому что ты ему понравилась? Он же так сказал? – Катя задорно пошевелила бровью.

– Да. Он точно сказал, что я ему нравлюсь, но в тот момент я испытала такое унижение, что эти слова растворились в общей ситуации. – И тут девушку осенило. Она с грохотом поставила чашку на стол и воинственно произнесла – Есть только один способ узнать, что означает сказанное им – продолжить с ним общаться! Я поеду к нему в субботу, а потом в воскресенье, если понадобится. Я буду ему другом, как он этого хочет.

– Хорошо, – тут Катя немного понизила голос и заговорщицки наклонилась, – советую надеть юбку покороче и нечаянно наткнуться на него пятой точкой. Так ты сможешь отбросить все ненужные варианты.

Девочки дружно рассмеялись. За соседним столиком трое по-деловому одетых молодых мужчин, улыбаясь, посмотрели на них. Потом один встал и подошёл.

– Девушки, не желаете присоединиться, разбавить наше с друзьями одиночество?

– Нет, спасибо. У нас разные вкусы. – Агата натянула улыбку и нежно взяла Катю за руку; та тоже улыбнулась.

Смущённый бизнесмен удалился обратно к скучающим мужчинам.

Девочки снова рассмеялись. Это была их тайная «фишка»: если им не хотелось знакомиться с кем-то, они притворялись консервативными лесбиянками. Вот только такое они обычно проделывали со страшненькими, небогатыми или чересчур наглыми парнями, но никогда не отказывали таким приличным молодым людям. В этот раз произошло что-то странное, и Катя знала, почему подруга так сделала, даже если сама Агата боялась себе в этом признаться: она влюбилась.

– Ну ладно, теперь моя очередь… – Рыжеволосая красавица опрокинусь на спинку стула, вальяжно запрокинув ногу на ногу. Потом выпустив табачный дым, начала, еле сдерживая улыбку – Илья вчера такое учудил! Комедия, ей богу. – Агата выпрямилась и, немного отвлёкшись от раздумий о субботе, внимательно стала слушать Катю. Её истории обычно были живыми и даже смешнее, чем в анекдотах. – Вчера прихожу я, значит, уставшая с работы. День выдался не из лёгких, даже пообедать не удалось. Так вот, часов в восемь вечера голодная и злая с кучей пакетов из магазина, вваливаюсь я в квартиру. Захожу в комнату, а там картина маслом. Сидит, значит, мой благоверный с бутылкой пива. Напротив него на шифоньере висит… приготовься! – Катя посмотрела на заворожённую Агату, изо всех сил сдерживая смех. – Моя форма, та первая, когда я ещё проводником работала, полный комплект. На вешалке пальто, под ним рубашка с юбкой, к полам пальто на прищепках туфли висят, а сверху как будто голова, шапка меховая. – Девушки разразились таким хохотом, что аж слезы из глаз потекли. – Это ещё не все, – продолжила Катя. – Поворачивается он ко мне, а лицо всё мокрое и такое грустное. В этот момент я просто истерически залилась смехом. Злая, голодная, уставшая, но я уже не выдержала. Он настолько соскучился по мне, что смоделировал из одежды мой образ! – Девушки всё ещё продолжали смеяться, судорожно вдыхая воздух, чтобы хоть как-то прийти в себя.

– Бедный. – Агата перестала смеяться. Ненадолго ей даже показалось, что Илью есть за что пожалеть, ведь ему досталась Катя, девушка– хорошая как подруга и ужасная как жена. – Хотя, если бы у Илюхи была хоть капелька чувства собственного достоинства, то до такого он бы не опустился.

Больше всего на свете ей не нравилось испытывать сочувствие к другим. Мышцы сводило от одной мысли о жалости к кому-либо. Жалеть – значит становиться слабее и лишать сил того, кто итак уже настолько ничтожен, что ещё одно сочувствие – и он сорвётся вниз, в пропасть под названием «безнадёжность и депрессия».

– Тебе пора домой, дорогуша, а то ты скоро начнёшь тут философствовать – Катя посмотрела на Агату, как на сумасшедшую, которой только что поставили этот диагноз и отправляют в палату отдыхать.

Ужасно, неужели она совсем скоро перестанет шутить и смеяться, как они это делали раньше? Нет, просто она не выспалась и сейчас пойдёт домой, чтобы как следует сбить с себя налёт серьёзности и снова иронично подшучивать над мужским населением.

Мило поцеловавшись в щёки, девушки разошлись по своим маршрутным такси. На улице уже темнело, в воздухе стоял запах сырой земли. Возле общежития находилось самодельное футбольное поле, по которому ещё бегали усталые ребята. Мускулистые ноги в кроссовках, мокрые футболки облегающие красивый торс, раньше ей бы это, как минимум, понравилось, но не сейчас. Она скучно отвернула голову и зашла в помещение. Комендант отметила, что девочка бледновата, ине нужна ли ей хорошая встряска в виде вечерней помывки коридоров? После такого замечания Агата быстро пришла в себя, потерев щёки, которые мигом раскраснелись, и, улыбнувшись женщине, похожей на Фрекен Бок, пошла дальше.