Сахар и перец - [34]

— Тогда отлично. Идемте танцевать.

Они оставили свое пиво нетронутым и начали танцевать с середины песни. Танцевали танцы всех стилей — все, что играл оркестр. А когда вернулись за столик, пиво показалось им просто чудесным. А потом опять танцевали.

Алекс чувствовала себя невероятно счастливой, у нее кружилась голова. Она не знала, было это из-за танцев, из-за пива или из-за того, что Роб был с ней. Время бежало и бежало. Когда музыканты делали перерыв, они пили пиво, а потом снова танцевали. Толпа уже изрядно поредела, когда вдруг зазвучала старая медленная мелодия.

— Хотите танцевать под эту музыку? — тихо спросил Роб.

Какой-то холодок вызвал дрожь в ее животе. Она заглянула в спокойные ждущие синие глаза, кивнула и прошептала:

— Да.

Одна рука его скользнула вокруг ее талии, а пальцы другой сплелись с ее пальцами. Они были так близко, что могли касаться друг друга.

Роб оказался больше, чем думала Алекс. Крепкий. Сильный. И она чувствовала себя в его руках в совершенной безопасности.

Положив руку ему на плечо и покорившись ритму танца, она прижалась головой к его груди. Он чуть дальше продвинул руку и обнял ее еще крепче.

* * *

Желание пульсировало в нем так сильно, что ему показалось, что он вот-вот упадет. Пришлось глубоко вдохнуть, стараясь побороть это.

Происходящее оказалось гораздо лучше, чем во сне.

В снах не было запаха ее волос и кожи, не было этого медленно возрастающего желания, которое он чувствовал, глядя, как она двигается. А движения ее становились все свободнее и раскованнее.

В снах не было и намека на ее теплоту и мягкость… того ощущения, когда ее грудь прижималась к его груди, прикосновения ее бедер к его, то, как ее полные губы приоткрывались…

Пронзающее желание. Под его кожей пылал огонь, напряжение в паху было почти невыносимым. Горячие волны начали пульсировать в нем. Он поднял голову и попытался подумать о чем-нибудь другом. О чем угодно.

Но не смог, да и не хотел. Все, чего хотелось, это чувствовать ее в своих объятиях. Дать каждой клеточке своего тела впитать это ощущение, чтобы никогда уже не забыть.

Роб опустил лицо в ее волосы. Скользнув губами по густым прядям, он вдохнул запах ее духов и прижал еще ближе.

Она что-то пробормотала, но он не смог разобрать ее слов, которые прозвучали нежно и удовлетворенно, потом прильнула всем своим телом к его телу.

Алекс вся светилась, губы слегка приоткрылись. Роб смотрел в ее глаза, такие нежные и глубокие, что в них хотелось утонуть.

Опустив голову, он держал ее в своих объятиях. Его губы коснулись ее губ, они были невероятно мягкие. И податливые.

Его голова закружилась, он едва мог стоять, его рот касался ее рта, и ему вдруг показалось, что какой-то бесконечный круг наконец замкнулся.

А потом ее губы шевельнулись под его губами, и горячая сладость ее рта коснулась его. Желание было иссушающим. Все тело Роба дрожало. Пришлось поднять голову, заставив себя вспомнить о людях, о баре, о том, что это общественное заведение. Пора отвезти ее домой.

Глава 11

Алекс толкнула дверь и вошла в дом.

— Думаете, вы могли бы… — ее плечи приподнялись от усилия, — поцеловать меня снова?

Роб был в ее доме, его руки обнимали ее, а его губы искали ее рот. И ничто в его жизни никогда не казалось ему более важным, чем это состояние.

Их губы встретились. Только прикосновение — никакого давления. Неспешно. Ища друг друга снова. Она подняла руки, чтобы обнять его, и ее губы смягчились, и он почувствовал на своих губах слабый вздох удовольствия.

И он пропал. Растворился в желании. И не мог остановиться, потому что мечтал прикоснуться к этой женщине с самой первой их встречи.

Как приятно то, что он делает, подумала Алекс. Его губы, его руки, его язык. Она прижалась к нему, страстно желая почувствовать прикосновение его груди к своим грудям. Хотелось, чтобы он трогал их, ласкал.

Его пальцы зарылись в ее волосы, приподнимая их, скользя по длинным прядям, он целовал ее лоб, глаза, виски, щеки.

Она слабо вскрикнула. Ничто не свете никогда не было таким приятным. Поцеловав его в ответ, проникла в его рот, ища близости, которой так жаждала. И желая еще большего.

— Алекс, — прошептал он, — боюсь, я напугаю вас или сделаю что-то, чего вы не хотите.

— Трогайте меня, Роб. И не останавливайтесь.

Подчиняясь, он опустил руки вниз, провел по ее бокам к спине. И это было так чудесно! И появилось еще одно чувство. Долгое постоянно растущее напряжение, которое требовало большего.

Скользнув руками по его груди, она чувствовала, как напряглись его мышцы, и ощутила трепет под самой кожей.

Он хотел ее. И это не пугало.

Протянув руку, расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки. Роб замер. Она поцеловала основание шеи, почувствовав мягкие кудрявые волосы под своими губами. Расстегнула еще одну пуговицу, потом другую, стянув назад его рубашку, и провела руками по горячей коже.

Его кожа обожгла ее ладони. Чувствовалось напряжение внутри его… как будто каждый мускул был натянут в ожидании.

Но он не двигался.

Она стояла и смотрела на него в неярком свете, а потом ее руки потянулись к пуговицам блузки. Даже в полумраке он видел, как дрожат ее пальцы. Два ее пальца удерживали ткань, а большой поворачивал пуговицу. Толчок пуговицы, натяжение ткани — и пуговица расстегнута.