Саги Эмгора. Прядь о Стальной казарме - [5]

Первая стрела пролетела через площадь, никого не задев. От второй Эльсиден увернулся, третью отбил мечом. Четвертая же по самое оперение вошла в горло Одрига, перебив позвоночник.

Из безлюдных, казалось бы, развалин выбежали люди, и переулок мгновенно заполнился гневно вопящими ворами, попрошайками и мародерами, что обитали в Гнилом Причале. Даже те, кого аннарский палач удавил бы костью, чтобы уберечь от их порченой крови свой клинок, возмутились, увидев, что человек убит снастью для охоты на дичь. Вскоре они вытолкнули на площадь, колотя руками и тростями из рыбьих ребер, пятерых, в ком, несмотря на одежду купцов, люди признали жрецов Нанизанного. Всех их крепко связали, и вызвавшиеся оборванцы — скорей всего, те, кто еще не имел причин опасаться дознания — поволокли жрецов и их луки к главам союзов. Гаффру мечника учтиво пригласили быть свидетелем. К Эльсидену же колдуну никто не осмелился приблизиться, столь страшен был его молчаливый гнев.

Сворачивая за угол, Гаффра обернулся, и ему показалось, что он увидел на площади вспыхнувший на мгновение факел. Так это было или нет, но Эльсиден, колдун, мечник и лекарь в одежде наемника, исчез из Исдафы, и ни стража у ворот, ни стража у причалов не могла сказать, каким путем он ушел.

Весть о случившемся, как водится в Исдафе, опередила вестников, и раньше, чем главы союзов вынесли решение, жрецы Нанизанного покинули свои пещеры и пустились в бегство. Опередить разгневанных горожан сумели не все: многих перебили заготовленными ими же на обрывах камнями. Пятерых пойманных решено было отправить на рудники Клеррека, но, как рассказывают, лишь одного стражники сумели доставить туда живым, да и тот на следующий же день был при странных обстоятельствах задавлен корзиной с пустой породой, свидетелей чему не нашлось.

Горстка уцелевших жрецов пыталась укрыться в предгорьях возле Айлана, но айланские пастухи, узнав о произошедшем в Исдафе, ужаснулись и изгнали всех до единого. В последний раз жрецов видели идущими к перевалам к северу от Тешны, и люди решили, что снег и холод их прикончат. Тем не менее, было решено весной отпустить всех пленных горцев, чтобы те разнесли весть и в горских землях — на случай, если кто-то из жрецов все же выживет и найдет убежище к северу от Йёллё-Джак. Деспот Аннары, выслушав гонцов, приказал удерживать в гавани любой корабль, пока капитану и команде не зачитают полученное известие, и — невиданное дело — отправил посольство к кочевникам, чтобы и в землях между Энной и Хеджо знали о преступлении жрецов. Впрочем, заодно он отделался и от чересчур, на его взгляд, честолюбивого зятя; на время, а потом — когда зять, плохо знавший нижнеземельский, неправильно выговорил имя одного из вождей кочевников — и навсегда.

Гаффра из Исдафы тем временем вновь отправился искать старого колдуна Шарди, но нигде его не находил, а хижина колдуна в каменоломне была пуста и выглядела давно заброшенной — что, впрочем, ничуть не убедило мечника, видевшего, как ловко умеют колдуны скрывать следы своего пребывания. Все же поиски оставались безуспешными, и в конце концов Гаффра наполовину в шутку, наполовину всерьез обратился к серой вороне, что крутилась поблизости, с вежливой просьбой отвести его к колдуну. К величайшему его изумлению, ворона тут же полетела куда-то над самой землей, часто садясь на землю и оглядываясь, как будто приглашала мечника следовать за собой. Так он, сомневаясь в трезвости своего рассудка, и поступил, и вскоре нашел Шарди возле жреческих пещер, где тот окуривал покинутое жилище жрецов каким-то ужасающе смрадным дымом. Шарди предложил ему обождать на ветерке над пещерами, и мечник с великим облегчением влез на утес. Сам же Шарди расставил еще несколько курильниц, поджег и кинул в совсем маленькие трещины в камне небольшие мешочки и лишь потом бегом присоединился к мечнику, тяжело откашливаясь.

— Все твои предсказания сбылись, Шарди, — сказал Гаффра, когда старик отдышался. — Я видел, как Одриг бился с лучшими мечниками, чем он сам, и видел, как Одриг был убит. Жрец, как говорят, погиб, укладывая камни над обрывом, а мастерские Исдафы невредимы. Я провел много дней с колдуном из Гварры и узнал о его целительском ремесле гораздо больше, чем хотел, пусть даже это и спасло мне жизнь. Вдобавок, теперь я лучше научился понимать колдунов; больше слушаю и меньше додумываю. Объясни же мне вот что: ты сказал точильщику, что Эльсиден из Гварры не применяет колдовства в бою, да только я своими ушами слышал, как они с Одригом произносили во время боя заклинания.

Шарди расхохотался так, что чуть было не свалился с утеса назад к пещерам.

— Заклинания! Похвально, что ты так крепко запомнил сказки, услышанные в детстве! Плохо лишь, что в этих сказках слишком многое додумано.

Слушай же. Истинная работа колдуна бесшумна и бессловесна. Случается, что колдуны бормочут что-то за работой — точно так же, как мечники в бою кричат и ругаются. Только в крике ли да ругани искусство мечника? Я знаю парочку торговок, которые истребили бы всех мечников от Аннары до Омжи, будь это так! Одни делают это, чтобы привести себя в нужное состояние, другие — чтобы впечатлить простых парней вроде тебя, третьи просто бормочут, как бормочет что-то сапожник, когда руки заняты делом, а голове заняться нечем, но ничто из этого не истинная суть их работы.