Сага об ИКЕА - [72]

Они встречались еще дважды, и оба раза Валленберг употреблял звание «инженер».

О ком же рассказывается в нашей книге? Как нам его называть? Инженер? Промышленник? Новатор? Укротитель? Лион Теймер? Самый крупный бизнесмен в сфере мелкого бизнеса? Возможно, все вместе или что-то другое, чему мы пока не нашли названия, потому что это человек с множеством лиц.

Но кем бы он ни был, что им движет? Что заставляет его думать именно так и руководит его решениями? Каковы его стремления, страхи, радости?

Какая взаимосвязь существует между этим человеком и делом его жизни? В какой степени ИКЕА – это Ингвар Кампрад, и какая часть души Кампрада принадлежит ИКЕА? Есть ли у нас хотя бы отдаленное представление о мотивах его поведения? Что значат для этого человека его деньги?

Бывают дни, когда он кажется пленником своей системы, одержимым стремлением расширить свой дом и вместе с тем запертым в этом доме. В тот день, когда он станет свободным от ИКЕА, жизнь для него потеряет смысл. В тот день, когда ИКЕА будет «свободна» от него, компания изменится. Но как? Этого никто не может предсказать.

Семейная компания ИКЕА.

Он любит ее, старается принимать самое активное участие в ее деятельности и постоянно улучшать. Ему не хочется идти домой с работы. Раскладные столы, занавески для душа, стеллажи, кружки БАНГ, новая разделочная доска, комоды ТУРЕ, налаживание связей с Санкт-Петербургом, использование стружки в качестве сырья, вопрос о назначении собственного представителя ИКЕА, клееная фанера для производства мебели, квартиры в Куала-Лумпур – вот что его действительно интересует.

Он задает тысячу вопросов, уговаривает, наставляет, злится, одобряет, затем вновь подбадривает дружелюбным словом, уничтожает каким-нибудь наобум брошенным высказыванием, обнимает, целует и раздражает своим присутствием. Он бережлив. Иногда беспечен и резок, но с друзьями добр и щедр. Он забрасывает сотрудников идеями из своего бездонного запаса, его переполняют задумки, которые бурно требуют выхода, реализации, а не привычного окончания разговора – «спасибо, до свиданья».

Демон внутри меня говорит, что нужно еще так много сделать… Я никогда не удовлетворен. Что-то подсказывает мне, что сделанное мною сегодня нужно улучшить завтра.

Я часто вспоминаю Ингвара.

• Ингвар на рынке в Лозанне ищет продавца цветных открыток, который продает их на сорок сантимов дешевле, чем другие.

• Ингвар в лесу – ищет грибы, своим орлиным взором он единственный смог разглядеть маленькую лисичку.

• Ингвар на берегу заросшего тростником озера – сидит на веранде рыбачьей хижины за столом, на котором было выпотрошено много окуней и подписано множество контрактов. Подписание было скреплено рукопожатием и поднятием бокалов за успех.

• Ингвар среди менеджеров-стажеров в Эльмхульте – он нервничает и одновременно счастлив, как Аристотель со своими учениками и последователями, его верхняя губа испачкана жевательным табаком, перед ним чашка кофе, в его глазах будущее, его ноги не знают усталости.

• Ингвар в сауне – он спорит так энергично, что весь обливается потом, больше от эмоций, чем от жары.

• Ингвар в магазине ИКЕА в Обонне (или в любой другой точке мира) – он возбужден и раздражен. («Куда они подевали ценник?») Он неугомонен и счастлив. («Вы не могли бы сфотографировать меня с детьми на игровой площадке? Это должно быть вот так».)

• Ингвар обсуждает ассортимент изделий – ему семьдесят два года, а другим участникам дискуссии по тридцать два. Они планируют бестселлеры двадцать первого века, у него право вето, он как старый конь в стаде ретивых жеребят.

Его трудно охарактеризовать одним словом. Как и все творческие натуры, он объединяет в себе многое. Это мастер своего дела, истинное воплощение творческого начала, он одержим, не признает компромиссов, безжалостен, одержим и нетерпелив, он не может сказать: «Хватит, я свое дело сделал». Самое лучшее произведение искусства еще впереди, а вчерашний шедевр еще не закончен.

Его артистичность не имеет ничего общего с искусством в обычном смысле слова. Когда я спросил Ингвара, откуда у него такой художественный вкус, он резко ответил: «У меня нет вкуса. Я бы не смог обставить собственную комнату. Но, – добавляет он, – я знаю других, которые бы могли».

«Бог ты мой, – говорит он, – как бы мне хотелось быть таким же образованным человеком, как Маргарета. Она читает романы. Самое большее, что я могу сделать, это взять несколько каталогов и просмотреть их».

Он любит спорить. Он диссидент по отношению к себе. Его похвала не исключает резкой критики, его смех всегда соседствует со слезами. Критикуя, он всей душой болеет за общее дело.

Слезы у него так же близко, как чувство справедливости, как здравый смысл, как деловое чутье, как жалость к себе.

Когда Кампрад говорит о своих сыновьях, его глаза наполняются слезами. Он рассказывает, как один раз дал младшему пощечину за то, что тот капризничал за обедом, и как до сих пор страдает и ругает себя за свою несдержанность. (Матиас говорит, что не помнит такого.)

Его феномен как руководителя компании стал предметом многих исследований, книг и тысяч статей, включая великолепную диссертацию Мириам Залцер «Индивидуальность, не знающая границ», написанную в университете Линчёпинга и посвященную исследованию духа компании ИКЕА. Но мало кто пытался понять, где он черпал вдохновение, как родилась идея создания компании, как формировались новые идеи, изменялся стиль руководства и его роль как главы фирмы. Его стиль руководства – это двуликий Янус.