Сага о Рейневане. Божьи воины - [12]

И крови.

Прага продолжала смердить кровью. Рейневан постоянно чувствовал этот преследующий, не покидавший его смрад. И вызванное этим смрадом беспокойство. Прохожие встречались все реже. Неплаховых шпиков поблизости видно не было. Но беспокойство не проходило.

Он свернул на Старую Пасижскую, потом с Пасижской на улицу, носившую название «В Яме». Мысли его уносились к Николетте, к Катажине Биберштайн. Он думал о ней неотрывно, и результаты не замедлили сказаться. Воспоминания вставали перед глазами такими живыми и реальными, с такими деталями, что в конце концов это стало просто невыносимо. Рейневан невольно остановился и осмотрелся. Невольно, потому что ведь знал: все равно идти некуда. Уже в августе 1419 года, всего через двадцать дней после дефенестрации, в Праге прикрыли все до единого бордели, а всех до единой веселых девиц изгнали за пределы городских стен. Во всем, что касалось строгости нравов, гуситы были чрезвычайно суровы.

Реалистические и очень детальные воспоминания о Катажине вызвали и другие ассоциации. Хозяйкой жилья в доме на углу улиц Святого Стефана и На Рыбничке, которое Рейневан делил с Самсоном Медком, была пани Блажена Поспихалова, вдова, изобилующая прелестями женщина с милыми голубыми глазами. Глаза эти несколько раз останавливались на Рейневане столь выразительно, что он начал подозревал ее милость Блажену в желании свершить, а может, и свершать далее то, что Шарлей привык весьма пространно именовать «связью, зиждящейся исключительно на страсти к слиянию, не санкционированному Церковью». Остальная часть мира называла это гораздо короче и значительно сочнее. А к столь сочно определяемым вещам гуситы, как уже сказано, относились чрезвычайно сурово. Обычно, правда, это делали скорее напоказ, но ведь никогда не известно заранее, из чего и из кого исполнители пожелают сделать объект демонстрации. Поэтому, хоть Рейневан и понимал взгляды ее милости Блажены, тем не менее делал вид, будто не понимает. Частично из нежелания навлечь на свою голову неприятности, частично — и это даже скорее — из желания сохранить верность своей возлюбленной Николетте.

Из задумчивости его вывело яростное мяуканье, из темного проулка справа выскочил и помчался по улице рыжий котище. Рейневан немедленно ускорил шаг. Кота вполне могли спугнуть шпики Флютека. Но это могли быть и обычные грабители, поджидающие одинокого прохожего. Смеркалось, пустело, а когда становилось темно, новомястские улочки переставали быть безопасными. Особенно теперь, когда большую часть городской стражи призвали в армию Прокопа, не следовало в одиночку болтаться по Новому Мясту.

По сему случаю Рейневан решил покончить с одиночеством. В нескольких шагах перед ним шли двое пражан. Чтобы их догнать, надо было как следует поднапрячься, они шли быстро, а услышав звуки его шагов, заметно заторопились. И резко свернули в переулок. Он вошел вслед за ними.

— Эй, братцы, не пугайтесь! Я только хотел…

Они обернулись. У одного рядом с носом был набухший гноем нарыв. А в руке нож, обычный мясницкий нож. Другой — пониже, крепенький — был вооружен тесаком с изогнутой ручкой. И это были не шпики Флютека.

Третий, тот, который шел следом, спугнувший кота, седоватый, шпиком не был тоже. Он держал дагу[31], тонкую и острую, как игла.

Рейневан попятился, прижался спиной к стене. Протянул грабителям свою медицинскую сумку.

— Господа… — пробормотал он, звеня зубами. — Братцы… Берите… Больше у меня ничего нет… Сми… Сми… Смилуйтесь… Не убивайте…

Морды грабителей, до того жесткие и напряженные, расслабились, расплылись в презрительных гримасах. В глазах, до того холодных и настороженных, появилась пренебрежительная жестокость. Они подошли, поднимая оружие, к легкой и достойной презрения жертве.

А Рейневан перешел ко второй фазе. После психологической прелюдии a la Шарлей пришло время использовать другие методы. Которым он научился у других учителей.

Первый тип совершенно не ожидал ни нападения, ни того, что получит медицинской сумкой прямо в прыщеватый нос. Второй получил удар ногой по голени. Третий, тот, крепенький, удивился, когда его тесак рассек воздух, а сам он рухнул на кучу мусора, споткнувшись о ловко подставленную ногу. Видя, что остальные двое прыгают к нему, Рейневан бросил сумку, мгновенно выхватил из-за пояса стилет, нырнул под руку с ножом, применил рычаг из запястья и локтя, точно так, как учила «Das Fechtbuch» авторства Ганса Тальхоффера. Толкнул одного противника на другого, отскочил, напал с фланга финтом, рекомендуемым в подобных случаях «Flos duellatorum»[32] пера Фьоре да Чивидале, том, посвященный драке на ножах, глава первая. Когда грабитель механически высоко парировал, Рейневан коротко хватанул его по бедру — в соответствии с главой второй того же справочника. Грабитель взвыл, упал на колено. Рейневан отпрыгнул, одновременно ударив ногой того, который поднимался с кучи мусора, снова отскочил от удара, прикинулся, будто спотыкается, теряет равновесие. Седоволосый грабитель с дагой явно не читал классиков и не слышал о финтах, потому что ринулся в резкое и бестолковое нападение, целясь в Рейневана как цапля клювом. Рейневан спокойно подбил ему предплечье, подвернул руку, схватил как учила