Сага о королевах - [33]

Вот таков был Патрик. Астрид задумалась.

— Не знаю, повлияло бы на конунга Олава то, что Ирландия была христианской страной. Мне кажется, он принял крещение только из-за Карла Магнуса. Олав не смог бы понять христианства святого Патрика, зато он прекрасно понимал Карла Магнуса. Из желудя может вырасти только дуб, а из семени еловой шишки — только ель. Кроме того…

Она замолчала, потому что в палаты вошла рабыня с большой чашей пива.

Когда она, поставив пиво на стол, выскользнула из залы, Астрид продолжила:

— Кроме того, был один человек, который пытался научить его другой вере. Научить быть мягким. Ты, Эгиль, — обратилась она к Эгилю Эмундссону, — знаешь гораздо больше моего о епископе Сигурде. Исправь меня, если я расскажу что-нибудь неправильно.

Я наконец понял, почему королева Астрид настаивала на присутствии своего приемного брата. Эгиль был дружинником Олава и мог подтвердить правоту ее слов.

Но неужели ей, королеве, нужен был свидетель, который мог бы подтвердить, что она говорит правду? Никому бы не пришло в голову обвинить ее во лжи. Я вспомнил слова Гуннхильд: «Все подозревают женщин в предательстве». Если бы рассказ вел мужчина, то он никогда не подверг бы себя подобному унижению. Я посмотрел на Рудольфа. Несколько раз он обвинял королеву Астрид. А затем я подумал о самом себе — не стал бы я меньше доверять рассказу Астрид, если бы при нем не присутствовал Эгиль лагманн? Со стыдом я должен был утвердительно ответить на этот вопрос.

— Сигурд был епископом трех конунгов, — начала свое повествование Астрид. — И все трое носили имя Олав. Сам Сигурд был родом из норвежской семьи из Йорвика в Англии. У него было еще одно имя — Йон, но он отказался от него, когда стал норвежским епископом. Он решил стать священником с ранней юности и многому успел научиться в епископстве в Йорвике.

Когда Олав Трюгвассон отправился из Англии в Норвегию, он решил взять с собой епископа и священников. Сигурд выразил желание отправиться в Скандинавию, и ему был пожалован сан епископа.

В Норвегии Сигурду пришлось несладко. Самой трудной задачей оказалось убедить конунга, что он и сам должен придерживаться заповедей Божьих. Для Олава было пустяком, что у него, например, была не одна жена, а несколько. И хотя он приговаривал людей к казни за колдовство, сам он продолжал верить в чудеса и предсказания. Его даже прозвали Вороньей лапкой за то, что он всегда прислушивался к крику птиц, пытаясь разгадать их смысл. Кроме того, Олав отличался резким и вспыльчивым нравом и мог обречь людей на страдания только потому, что они осмеливались ему возражать. Епископ делал все возможное, чтобы смягчить конунга. И ему это удалось. Не даром Сигурда стали называть Сигурдом Могущественным. Епископу даже иногда удавалось заставить упрямого конунга заплатить пеню. Что же касается крещения язычников, то епископ Сигурд и сам первое время пребывал в нерешительности. Он не знал, правильно ли заставлять людей принимать христианство силой.

Олав Трюгвассон пробыл конунгом Норвегии всего пять лет. Вскоре он потерпел поражение в битве при Свёльде. Это случилось в тысячном году после Рождества Христова. То сражение Олав проиграл моему отцу, Олаву Шведскому, королю данов Свейну Вилобородому и норвежскому Эйрику ярлу. Когда Олав Трюгвассон понял, что его постигла неудача, он бросился в море с корабля. Говорят, что он утонул, но многие утверждают, что Олав доплыл до другого корабля, а позднее постригся в монахи и живет сейчас где-то в монастыре.

На борту же корабля Олава Трюгвассона под названием «Великий Змей» оставались двое, кто не принимал участия в битве — его королева и епископ Сигурд. Конунг Олав устроил для них убежище на дне корабля за щитами.

Там они и сидели, в темноте, а вокруг шла битва. Они слышали крики, звон мечей, свист копий, стоны и звук падения тел. Сверху с палубы падали кровавые капли. Но время шло, и постепенно все затихло. Затем раздался громкий клич. Королева с епископом не знали, что и думать. Когда священник пытался просить у Бога победы для своего конунга, у него ничего не получалось. Молитве мешал запах крови и воинственные крики. И в такт биения своего сердца в голове епископа родились слова: «Да будет воля твоя! Да будет воля твоя! Да будет воля твоя!» Эта молитва стала с тех пор постоянным девизом Сигурда. Он никогда не мог забыть этих слов.

Битва началась ранним утром, а когда их вытащили на палубу дружинники, которых они раньше никогда не видели, начинало уже смеркаться. И на борту «Великого Змея» был Эйрик ярл. Королева расплакалась.

Эйрик ярл был известен в Норвегии своим благородством. И когда он увидел королеву в слезах, то пообещал, что везде на его земле ее ждут почет и уважение. Но она была безутешна, отказывалась от еды и питья. Даже епископу не удалось переубедить ее, и через несколько дней королева умерла.

«Она умерла от тоски и горя», — говорил Сигурд, когда при нем заходила об этом речь.

Да и сам епископ очень скорбел по Олаву Трюгвассону, к которому успел привязаться. Сигурд считал, что Олаву была уготована такая участь в наказание за ту жестокость, с которой он крестил Норвегию. Епископ чувствовал, что и на нем лежит большая вина, и считал, что ничем уже не может быть полезен Норвегии.