Сага о Хродвальде - [32]

Атли оказался почти таким же хорошим торговцем, как Торвальд. Не зря они не любили друг друга. Старый скальд смог сделать так, что из десяти хороших мечей, что они взяли на галере, у Хродвальда осталось только четыре. Зато Клепп забрал все четыре странных лука, из которых в них стреляли южане. Самострелы, как он их назвал.

Зато Хродвальд смог сделать так, что у него остались при себе три отличных шлема с закрывающими лицо личинами южан. Они стоили дорого, и были вещью прочной. Сам Хродвальд испытал их своим мечом в бою. А еще они были очень красивы. Хродвальд считал, что они очень пригодятся ему, и его братьям.

Два шлема, что были на дуэргарах ни Атли, ни Хродвальд, брать не захотели.

Хродвальд разложил свое добро по палубе корабля, не стесняясь остальных, и тут же одарил всех людей что плыли с ним. Потому как считал, что теперь это его люди. Лучникам досталось по прочному но маленькому металлическому щиту, который можно повесить на пояс, и матросскому тесаку. Клеппу Хродвальд отдал свой старый шлем.

И всем досталось по новой кожаной броне южан. Прочные, как чешуйчатая кожаная броня северян, эти кожаные доспехи быстро станут цениться. А еще они были украшены медью, что делало их еще дороже.

Из всех трофеев для Клеппа не нашлось оружия по руке, и он остался со своей дубиной. Это было не солидно, и портило ему весь его вид достойного человека. Тогда Хродвальд подумал и отдал ему хороший и даже на вид дорогой тесак с бронзовой рукоятью, что был у капитана Галеры. С такой вещью на поясе, в кожаной южной броне, в старом шлеме Хродвальда, Клепп стал выглядеть не хуже хирдманна Браггихольма.

С таким человеком за левым плечом и сам Хродвальд станет выглядеть куда более достойным человеком.

Нарви сильно изменился, и вел себя совсем не так, как прежде. Еще в Браггихольме, Нарви начал говорить про скот, что он смог забрать с собой с южного берега, и жаловаться что одна из коров умерла.

Хродвальд сказал, чтобы Нарви подумал, как будет правильно, и сделает так. А он, Хродвальд, согласится, потому что верит Нарви.

Нарви забрал почти весь скот себе, отдав Хродвальду только коня. Но одну корову он отдал Клеппу. Потому как вспомнил, что Клепп единственный, кто тогда помог Нарви. Хродвальд подумал, и решил, что если стребует с Нарви еще коровы две или три, то не станет от этого богаче. А Нарви станет беднее, а он этого очень боится. Но еще Нарви помнит про добро, что ему делают, и поэтому нельзя назвать его жадным.

Хродвальд сердечно и искренне поблагодарил Нарви, и попросил оставить коня у него на три года, пока у Хродвальда не будет своего стадира.

Они оба понимали, что за три года могут случиться разные вещи, и даже такие, после которых возвращать будет либо нечего, либо некому. Нарви обнял Хродвальда в ответ, и тоже сердечно поблагодарил.

Может быть, теперь Нарви был для Хродвальда другом. Он и Клепп. Брагги сказал Хродвальду перед отбытием:

— Ты и Нарви, думаете что Клепп глуп. Это потому что он неуклюж в словах. Возможно все дело в том, что его ум не помещается в слова? — Хродвальд тогда сильно удивился. Как бывало удивлялся на слова Клеппа, вот только заподозрить бога в глупости было трудно. Но как же понимать тогда слова бога?

— Клепп, о чем ты думаешь? — спросил Хродвальд здоровяка. Его пленница как раз уснула, а то они шептались с ней все время пока их рты были не заняты едой, с того дня как Брагги дал им переговорные амулеты. Кстати, кажется у Торвальда тоже была пара таких…

— Ну… — привычно начал тянуть Клепп, словно оттягивая тот момент, когда он ляпнет глупость. А потом вздохнул, видимо решаясь. — Не понимаю где мы находимся.

— Так ты меня, ш твоей подругой, три часа вышпрашивал! — возмутился Нарви — Я шкока тебе объяснял!

— Да не! Я просто не могу… Ну, понять, где именно! — Клепп начал злиться, но не понятно почему.

— Два часа хода под парусом до Фьорда Семи Битв на юг, или час хода до Фьорда Четырех Скал на север. — сказал Хродвальд.

— А где Тюленьи острова?

— Четыре дня пути под парусом на север, до Хмельного Фьорда, и оттуда еще четыре дня…

— До Синей Скалы, от неё на запад… Я помню. — Вздохнул Клепп, и замолк. Хродвальд уже знал, теперь Угрюмый будет старательно хмуриться, чтобы оправдать свою нелепую кличку. И тут Хродвальда осенила идея.

— Если ты не можешь сказать… То ты нарисуй! — в торговле с югом часто случалось так, что южанин говорил уж совсем не понятно. И тогда на помощь могли прийти рисунки. Под рукой правда не было ни песка, ни…

— Возьми уголь из очажной чаши! — привычно начал командовать Хродвальд — Айвен! Достань и принеси шкуру коровы! И разверни её!

На внутренней стороне шкуры можно было рисовать углем. Как только Клепп понял, что от него хочет Хродвальд, он снова заулыбался, и вооружившись несколькими кусками угля, радостно принялся за дело.

Остальные собрались за спиной Клеппа. Даже стоявший на рулевом весле Веслолицый, который редко проявлял любопытство, закрепил руль и подошел поближе.

Некоторое время Хродвальд ничего не понимал. А потом начал понимать, и ему пришлось сильно стараться чтобы не волю своим чувствам. Хродвальд тщательно сохранял на лице спокойное выражение, и только угрожающе зыркал, когда кто-то из его людей хотел заговорить. Ярл боялся, что это собьет Клеппу настрой. Наконец здоровяк закончил, в процессе перемазавшись в угле как малый ребенок. Он встал с колен, и отступил на шаг, давая возможность остальным посмотреть.