Сага о Хельги - [88]

Ингрид и Сигрун веселились как могли, хотя и той и другой хотелось бы, чтобы их любимые тоже были на празднике. Не раз к ним подходили молодые воины Олафа и звали с ними под омелу, но девушки, смеясь, отвечали, что свое время под омелой они уже провели и теперь у них есть суженые, о которых знает Фрейр. После этого обычно воины убегали искать девиц попокладистей на дворах у бондов. Но один из воинов оказался более настойчивым и спросил, кто же их суженые, и Ингрид рассказала, что ждет из Гардарики жениха, которого зовут Хельги Торбрандсон, прозванный Скальдом. Воин ответил, что он его знает и что у Хельги перед ним есть даже небольшой должок, а самого его зовут Хёгни Красный. После этого он попытался поцеловать Ингрид, говоря, что Хельги не обидится, но та шутливо отбивалась, и в конце концов Хёгни тоже убежал.

Потом наступили холода, и мало кто из женщин без нужды выходил из дома, хотя время от времени Олаф брал их на санные прогулки по округе. С ним же они в первый раз съездили в Упсалу и подивились богатству тамошнего храма, посвященного Одину.

Так прошла зима, а когда наступило равноденствие, то Сигрид стала готовиться отправиться морем в Конунгахеллу на встречу с Олафом сыном Трюггви. Олаф, ее сын, поначалу был против такого отчима, но Сигрид убедила его в том, что земли его и Олафа Норвежского разделены горами и из-за этого не будет меж ними споров. Зато вместе смогут они подчинить себе данов, а там — разделить земли на те, где будут властвовать свеи, и на те, где будут платить дань Олафу Норвежскому. И выходило, что если забыть про Свейна Вилобородого Датского, то весь южный берег Балтики мог оказаться во власти Олафа. А с ним и дорога на юг, в Миклагард и в Сёркланд. А к сыну Трюггви могут отпасть часть Дании и земли дальше на запад.

Так раз за разом Сигрид убеждала сына примириться и поддержать ее замысел. Как-то раз Олаф спросил:

— Ну а что будет с моим другом ярлом Эйриком? Где будет его земля?

Сигрид ответила:

— Мне ярл Эйрик тоже по нраву, но ты и так был к нему слишком добр, позволив две зимы кормить его воинов, которых все прибавляется, на своей земле. Теперь у него есть много кораблей, и он легко может завоевать какую-нибудь землю для себя. На Западе или на Востоке. И ты ему можешь в этом помочь.

— А если Эйрик со своими людьми встанет на сторону Вилобородого? — спросил Олаф.

— Для того чтобы этого не случилось, после моей свадьбы с сыном Трюггви нам надо будем переговорить с ярлом Эйриком и помочь ему выбрать землю, где он хотел бы править, а потом дать золота и людей, чтобы он навсегда ушел из наших мест.

— А если он не согласится? — снова спросил Олаф.

— Что же, у тебя и у Олафа Норвежского достаточно кораблей, чтобы убедить его уйти. Не бойся Эйрика, мысли как правитель, не как мальчишка, когда его не пускают со двора играть с приятелями в догонялки! — прикрикнула на сына Сигрид.

И Олаф подчинился матери. Он сказал Эдле, что они будут сопровождать Сигрид в ее поездке в Конунгахеллу. И если сын Трюггви и Сигрид понравятся друг другу, то там же сразу и сыграют свадьбу, на которой он тоже должен присутствовать, хотя у него самого к Олафу душа не лежит. Эдла сказала, что и ей не хочется, чтобы Сигрид вышла за Олафа Норвежского, потому что больно жесток он, судя по вестям, которые доходят из Норвегии. И мало того, что сам не чтит он истинных богов, но и других жестоко наказывает за их почитание. Ее отец, жрец Святовита, всегда говорил, что поклонение Белому Христу — удел рабов. И негоже конунгу становиться христианином.

Олаф вздохнул и сказал, что с этим им придется примириться, потому как мать его упряма и сколько ей ни говори, она все равно будет стоять на своем. Тогда Эдла велела служанкам собираться в дорогу.

Во время сборов к ней пришла Ингрид и сказала, что они с сестрой хотели бы также отправиться в Конунгахеллу и увидеть конунга Олафа. Когда Эдла спросила, зачем им это нужно, то Ингрид ответила так:

— В тот день, когда ушли мы из родного дома, отец наш Одд сказал, что есть у нас два пути. Первый — на восток, в Свитьод, и мы выбрали его. А второй путь — к конунгу Олафу — требовать справедливого суда для него и Бьёрна. Также на суде можно было бы рассказать правду о смерти Харальда Тордсона. Но тогда мы испугались, что если пойдем в Викен, то нас могут схватить как мятежников. А если нас схватят, то тяжело нам будет добиться правды, коли нас уже так сильно оболгали.

Эдла воскликнула:

— Ты запомнила слова, которые мне сказал Туранд, и хочешь потребовать суда на земле гётов?!

— Да, я запомнила его слова, и мы хотим потребовать справедливого суда от имени дочерей Одда, которого конунг без суда объявил вне закона.

— Но ведь теперь Бьёрн служит ярлу Эйрику. И как ты теперь докажешь, что и Одд не был изменником? — спросила Эдла.

— Мы возьмем с собой Хёгни, и он расскажет конунгу, как Торвинд с Турандом убили Харальда Тордсона, — ответила Ингрид.

— Но кто поверит рабу?! — возразила Эдла.

— Мы потребуем призвать на суд Акселя Сигурдсона, который поклялся, что слышал, что мы получали серебро от ярла Эйрика. И пусть он, глядя нам в глаза, подтвердит свои слова.