Сага о Гильгамеше - [67]

      -- Не покидай меня, лесной человек. В сей час торжества и радости - как можешь ты умереть? Боги не допустят такой несправедливости. Молись, молись, Энкиду, и я буду молиться с тобою.

       Он сел на колени, возвёл очи к небу. Бледный лик Нанны осветил его фигуру, протянул долгую тень к опустевшему логову Хувавы. Поднявшийся ветер взволновал кроны деревьев. Шелестящие листья клёнов как будто пытались сказать ему что-то, но он не понимал их языка. Покачиваясь из стороны в сторону, он тихо стонал и неотрывно глядел на Луну. Какая-то мысль упорно билась в нём, сверкала слабой лучиной, шевелилась крошечным комком в душе. Холодный свет полного месяца озарял его лицо, проливал лучи на укутанную мраком землю. "Нанна - вот кто поможет мне, - решил Гильгамеш. - Кому как не повелителю ночи рассеивать чары духов тьмы". Он воздел руки к ночному светилу и срывающимся голосом запел:

      -- Все хлева твои полны,

      -- О великий бог Луны!

      -- Овцы, козы и коровы -

      -- Велики, толсты, здоровы.

      -- Разномастны, разноцветны,

      -- Недоступны и волшебны.

      -- Их число необозримо,

      -- Словно звёзд на небосклоне,

      -- Собраны они в загоне,

      -- Где судьба неповторима.

      -- О, пастух коров небесных

      -- Обладатель стад чудесных,

      -- Нанна - бог, чья мать в Ниппуре

      -- Молится с вершин Экура,

      -- Вознося хвалу тому,

      -- Кто насытил всю страну,

      -- Оградив приплод коров

      -- От болезней и воров.

      -- Молоко коров священных

      -- Возливал ты вдохновенно,

      -- Чтобы боги веселились,

      -- Благодатный дождь пролили.

      -- Ты - любимый сын Энлиля,

      -- Разгонитель дум тяжёлых,

      -- Тысячи лучей излили

      -- Свет, когда ты в мир пришёл.

      -- Все желания исполнит

      -- Твой отец, лишь попроси.

      -- Счастьем он сердца наполнит.

      -- Щедро счастье то неси!

       - Не жалей для бога жертвы -

      -- Ты нам это завещал,

      -- Бог, рождённый в мире мертвых,

      -- Воздаянье обещал.

      -- Твоя мать кричит с вершины:

      -- "Ан к себе тебя призвал,

      -- Дикий бык, ты сильным стал,

      -- Даже вод морских глубины

      -- И просторы всех краёв

      -- Имя чествуют твоё".

      -- Урождённый в чистом храме,

      -- В поле выросший герой,

      -- Нанна - ты владеешь нами,

      -- Мы - лишь тени под луной.

      -- Свет ночной лучист и ясен,

      -- Он для демонов опасен,

      -- Для людей же и богов

      -- Он - спасительный покров.

      -- Днём нас Солнце опаляет,

      -- Ночью месяц озаряет,

      -- И хоть свет его не греет,

      -- Он надежду в нас лелеет.

       Упоённый восторгом, он смотрел на небо и ждал, когда бог отзовётся на его просьбу. Но время шло, а ничего не происходило. Всё так же неумолчно стрекотали цикады, задувал слабый ветерок, облака грязными пятнами проплывали по серебристому диску луны. Изнемогший от нетерпения, Гильгамеш в ярости пропахал ногтями землю, сжал кулаки, заскрипел зубами. Собственное бессилие раздражало его. Он вскочил, забегал вокруг, вырывая с корнем кусты. Почему-то ему привиделось, что они таят в себе какую-то угрозу. Проредив густые заросли и выплеснув жажду разрушения, он вернулся к Энкиду, припал ухом к его груди. Сердце напарника уже почти не билось. Мучительно застонав, Гильгамеш обратил взгляд на Луну.

      -- Где же оно, твоё хвалёное могущество? - прокричал он, потрясая кулаком. - Неужто спасовало перед роем визгливых духов?

       Он упал на колени и закатился в судорожном смехе.

      -- Как же ничтожны вы, боги. Вся ваша сила заключена в нашем страхе. Стоит отбросить его, и вы теряете свою мощь. - Он вдруг схватился за живот и нелепо изогнулся. Устремив взгляд куда-то в сторону, лихорадочно забормотал. - Инанна, ты - продажная девка. Я отрекаюсь от тебя. Ты толкнула меня на это безумство. Ты лишила меня покоя и сна. Неуёмная в жажде восхвалений, ты всегда обрекала меня на страдания. Ради тебя я сражался с Аккой и возводил великую стену, ради тебя терпел лишения и шёл на смерть. Я хотел возвеличить тебя, но взамен получил одну лишь боль. Из-за тебя ныне погибает мой товарищ. Чем заслужила ты мою верность? Непостоянная и заносчивая, ты не думала о своих рабах. Наши чувства, наши желания - лишь пустой звук для тебя. Но отныне ты не будешь играть нашими жизнями. Я проклинаю тебя. Я изгоняю тебя из моей души.

       Он выхватил из-за пояса топор и пошёл крушить ближайшие кедры. Он знал, что эти деревья особенно любезны сердцу богини. Уничтожая их, он убивал в себе трепет перед ней. Когда первый бешеный порыв его иссяк, он вернулся к Энкиду. Посмотрел в его водянистые глаза, приложил руку ко лбу и окаменел. Кожа зверочеловека уже похолодела и приобрела сероватый отлив. Гильгамеш торопливо нагнулся, поводил ладонью перед его лицом, приник ухом к груди. Он сидел, не шевелясь, пытаясь уловить хоть малейший стук, но тело Энкиду было мертво. Не желая верить этому, Гильгамеш ещё долго сидел и вслушивался в пустоту. Потом медленно обмяк и сполз на землю. Зажмурив веки, он прижал к глазам кулаки и издал истошный вопль, камнепадом прокатившийся по молчаливому лесу. Взлетела с ветки вспугнутая сова, забегали встревоженные мыши, протопал, громко сопя, деловитый ёж, а где-то далеко, в самой низине, тоскливо завыл одинокий волк. Некому было разделить боль Гильгамеша. Одна лишь природа вторила ему.