Сага о Гильгамеше - [26]

      -- Гильгамеш принёс жертву Эрешкигаль?

      -- Да, господин, - закивал санга. - Он отдал ей тело и душу верного служителя Инанны.

      -- И богиня не отвергла жертву?

      -- Она приняла её.

      -- Значит, - помертвелыми губами произнёс Акка, - внук Солнца заручился поддержкой повелительницы ночи?

       Курлиль в беспокойстве посмотрел на вождя. Вид кишского правителя ему решительно не нравился. Совсем не этого он ожидал от грозного воителя Забабы.

      -- Если господин позволит... - осторожно начал он, но вождь вдруг вскочил и завизжал не своим голосом:

      -- Нуратум, Варадсин, Аззида, все ко мне! Быстро!

       Несколько человек с обнажёнными ножами ворвались в шатёр и принялись дико озираться, полные уверенности, что кто-то напал на обожаемого вождя. Столпившись у входа, они уставились на Акку, как будто не чаяли уже застать его в живых.

      -- Собирайте воинов! - кричал повелитель, бегая по шатру. - Мы уходим. Бросайте всё, что не успеете погрузить на корабли. Не заботьтесь о раненых. Через час мы должны быть так далеко от этого проклятого города, чтобы не видеть даже крыши его храмов. Вам ясно? Что вы сгрудились как бараны? Не слышали приказа?

      -- Господин, - нерешительно произнёс один из военачальников. - Ты велишь нам погрузиться на корабли?

      -- Да, Нуратум! Да, да! Разве язык мой стал тебе непонятен? Поднимайте воинов, собирайте шатры. Живо!

      -- Господин, - сказал другой военачальник. - В твоей воле казнить меня, если слова мои придутся тебе не по вкусу, но почему мы должны, словно трусливые утки, бежать на корабли и отчаливать в Киш? Что сказал тебе этот человек, явившийся из Урука?

      -- Вы хотите знать, что поведал мне пришелец? Так слушайте: нынче ночью внук Солнца и владычица страны мёртвых обрушатся на нас подобно смерчу и растопчут наше войско. Достаточно ли этого, чтобы вы перестали стоять как истуканы и начали действовать?

       Потрясённые военачальники без слов вывалились из шатра. Снаружи раздался голос:

      -- Горнист! Труби общий сбор у кораблей!

       Донёсся протяжный, режущий ухо звук рожка. Послышались недоумённые возгласы воинов, топот, проклятья. Заревели ослы, заскрипели рассохшиеся оси колесниц. Курлиль с презрением посмотрел на Акку. Повелитель Киша без сил свалился на ложе и закрыл глаза ладонями.

      -- Господин! Позволь мне дать тебе совет.

       Вождь буркнул что-то неразборчивое.

      -- Господин! Хозяин Дома неба не готовится к бою. Он ждёт резни, ибо уверен, что твои воины будут крепко спать, окружённые духами сновидений. Я не боец, господин, но по моему разумению ты легко застанешь его врасплох, если отменишь приказ об отплытии и велишь воинам не смыкать очей в эту ночь. Встретив отпор, войско Урука смешается, страх обуяет его предводителя. Сама судьба ведёт внука Солнца в твои руки, господин.

       Акка отнял руки от лица.

      -- Не обезумел ли ты, раб Инанны? Неужели ты думаешь, что я возьмусь тягаться с хозяйкой страны мёртвых?

      -- Господин! - в отчаянии воскликнул санга. - Если ты опасаешься слуг Эрешкигаль, что мешает тебе умилостивить богиню встречной жертвой? Я шёл к тебе в надежде покарать самонадеянного вождя Урука, а ты бежишь от него. Что скажут о тебе люди, когда прослышат об этом?

      -- Замолчи, санга. Ты слишком дерзок. Не забыл ли ты, с кем говоришь? Мои верные слуги быстро обновят твою память.

       Но служитель Инанны не унимался. Горе затопило его разум. Сжав кулаки и воздев очи горе, он запричитал в озлоблении:

      -- Забота о судьбе Дома неба привела меня сюда. Но я вижу, что ошибся. Не богу своему ты служишь, вождь Киша, а собственному властолюбию. Видно, Забаба отвернулся от тебя, коль известие о приготовлениях Гильгамеша ввергло тебя в трепет. Иначе не удирал бы ты от него с такой поспешностью, а заточил оружие и встретил врага на поле брани. Да падёт позор на твою голову, о жалкий вождь великого города, и да забудется самое имя твоё.

      -- Хватит! - рявкнул Акка. - Ты достаточно наговорил, чтобы расстаться с жизнью. Но я пощажу тебя, санга, ибо ты принёс мне спасительную весть. - Он хлопнул в ладоши. - Возьмите этого человека, - приказал он явившимся рабам, - и всыпьте ему двадцать палок. Пусть запомнит, каково дерзить потомку богов.

       Рабы уволокли разъярённого Курлиля, а вождь плеснул себе в кубок сикеры, выпил, в ярости отпихнул кувшин ногой и вышел из шатра.

       Ворота распахнулись. Высоко подняв над головой дротик, Гильгамеш издал боевой клич и устремил колесницу в самое сердце лагеря Акки. За ним, неистово размахивая топорами, понеслось всё войско. Чарующую тишину ночной степи разрушил бешеный многоголосый вопль, земля дрогнула и загудела под ударами тысяч ног. Воины ворвались в становище, растеклись по нему буйным потоком, принялись всё крушить и ломать, но вскоре поражённо затихли. Лагерь был пуст. Урукцы с удивлением бродили меж брошенных палаток, догорающих костров и раскиданных повсюду вещей. Бегство кишцев было стремительным и необъяснимым. В спешке они бросали награбленное добро, оставляли коров и овец, избавлялись от колесниц. Можно было подумать, что завоевателей обуял ужас перед неведомой опасностью. Гильгамеш был изумлён и слегка обескуражен таким исходом дела. В недоумении оглядывал он опустевший стан врага, теряясь в догадках - что могло заставить этих бесстрашных воителей в одночасье сорваться с места и уплыть восвояси. В смятённом сознании зародилась мысль: уж не каверза ли это коварного врага? Из темноты к нему приблизился человек. Согбенный и измученный, он походил на невольника. Гильгамеш поначалу не обратил на него внимания, но человек, притронувшись к колеснице, вдруг почтительнейше поздравил его со славной победой. Вождь присмотрелся к нему и вздрогнул от удивления.