Сафари - [24]

Баганва были кастой дворян. Принцы крови и дети крупных феодалов, они пользовались привилегиями при получении должностей при дворе и на государственной службе, многие из них входили в «тайный совет», с которым консультировался король при решении важных дел и который в какой-то степени даже ограничивал его власть.

За королевским дворцом в Гитеге Д. Хабомимана показал мне каменное сооружение, в котором заседали баганва. Проникавшие туда посторонние из простого люда тяжело карались.

Последний мвами Бурунди — Мвамбутсу IV — взошел на престол в 1915 году, когда ему было всего лишь тринадцать лет, и правил до 1966 года. Это был гибкий и ловкий политик, который умел ладить со всеми. Хотя он и считался «первым среди баганва», Мвамбутсу заявлял, что стоит выше сословных интересов. Он провел ряд реформ, ограничивших привилегии баганва, и умело заигрывал с народом.

В этом, наверное, одна из причин того, что монархия в Бурунди не пала одновременно с провозглашением независимости, как это было в Руанде, а просуществовала еще пять лет. Однако все эти пять лет и трон, и все королевство лихорадило. В Бужумбуре сменилось восемь правительственных кабинетов, два бурундийских премьера были убиты — один казнен, другой брошен в сырые подвалы тюрьмы. «Самым опасным ремеслом в то время в нашей стране было ремесло премьер-министра». — с горьким юмором говорят бурундийцы, вспоминая недавние тревожные времена.

Под конец своего многолетнего правления Мвамбутсу IV пристрастился к делам, весьма далеким от государственных. Из короля Бурунди он превратился в «короля рок-энд-ролла», завсегдатая игорных домов и знатока джаз-оркестров. В одном из лозаннских ночных клубов мвами пленила полногрудая Жози Белькур, выступавшая в стриптизе. Сначала Мвамбутсу сделал тридцатидвухлетнюю блондинку своей секретаршей, а затем привез в Бужумбуру, выстроил ей прекрасный особняк с бассейном и окружил роскошью и комфортом.

Аристократы-баганва были шокированы, народ роптал. Не понравилось в провинциальной Бужумбуре и самой Жози. Некоронованной королевой африканского государства оказалось быть куда менее интересно, чем королевой стриптиза. Как только секретарша уговорила короля снова поехать в Швейцарию, баганва воспользовались их отсутствием и привели к власти девятнадцатилетнего сына легкомысленного мвами принца Шарля Ндизейе.

Но смена правителей не дала результатов. Экономика страны топталась на месте, правящая верхушка продолжала свои интриги, народ нищенствовал. Всем было ясно, что архаическая форма правления, основанная на привилегированном положении баганва, изжила себя. Поэтому, когда 28 ноября 1966 года группа прогрессивно настроенных офицеров взяла власть в свои руки, никто не выступил в защиту монархии. Республика родилась в Бурунди без единого выстрела, без капли крови.

В Бужумбуре поют «Интернационал''

Я приехал в Бужумбуру ровно через год после революции. В Бурунди тогда еще не было собственного корреспондента ТАСС, и мне было поручено освещать торжества по поводу первой годовщины республики. Улицы Бужумбуры пестрели антиимпериалистическими лозунгами, из рупоров громкоговорителей неслись призывы покончить с отсталостью и невежеством.

Но празднества в честь годовщины республики начались с торжественной мессы в церкви. Архиепископ Бужумбуры, прелаты в ярких сутанах, римский нунций в малиновом одеянии, стоя на широкой лестнице кафедрального собора, сдержанной улыбкой приветствовали лидеров молодой Африки. Республика избрала свой путь в будущее, но еще не смогла освободиться от традиций прошлого…

Служба окончилась, гости и руководители страны, дипломаты и знатные горожане направились на соседнюю площадь Революции, где должен был выступать президент республики полковник Мишель Мичомберо. Его появления ждали с нетерпением, поскольку вот уже полгода никто, кроме членов правительства и послов, не видел Мичомберо. Президент сам водит машину и как-то ночью, возвращаясь с аэродрома, потерпел аварию. Врачи опасались за его жизнь, но организм двадцатисемилетнего президента-солдата оказался сильным. Мичомберо не только выжил, но даже на время не отстранялся от руководства страной. Однако обе ноги были сломаны, после шести месяцев болезни надо было заново учиться ходить.

Президент шел медленно, опираясь на костыли, и по всему было видно, что ему, кадровому военному и главе государства, неудобно идти вот так мимо вытянувшихся по струнке солдат почетного караула, бравых офицеров и послов. И народ понимал это. Минут пять шел президент по красной дорожке, проложенной от его машины к трибуне, и все это время над площадью неслось: «Вива Мишель!», «Вива республика!», «Вива прогресс!»

Потом все стихло. Адъютант раскрыл текст речи, и президент начал говорить. Был полдень, на открытой площади, пышащей раскаленным асфальтом, было нестерпимо жарко. По щекам солдат и музыкантов, одетых в праздничную, обильно украшенную мехом леопардов и обезьян форму, катил пот. Несколько человек из публики упали: солнечный удар. Адъютант раскрыл над головой президента черный зонт. Было видно, как тот устал и как дрожат руки, сжимающие костыли.